7 Красная армия и сталинская коллективизация

сверху и напоминание о тех прямых задачах, решением которых должна заниматься армия.

Резонанс «медынских» событий прошелся по коридорам не только военного ведомства. В подтверждение приведем приказ ОГПУ от 18 марта 1930 г. № 90/44, подписанный Г. Г. Ягодой и начальником СОУ ОГПУ Е. Г. Евдокимовым. В нем отмечалось, что, несмотря на указания Центра, «до сих пор имеют место отдельные факты явного непонимания нашей линии при проведении операции по кулаку». Главный упрек в адрес местных органов состоял в том, что при осуществлении мероприятий по выселению кулачества не решалась основная задача — «концентрированный и классово выдержанный удар по контрреволюционному кулацкому активу». При этом указывалось, что наблюдаются попытки «подменить в операции качество голым количеством; превратить операцию в общую чистку района от антисоветских элементов». Такая практика местных органов была названа как «грубое и совершенно недопустимое искажение основного смысла операции»111. Данный приказ адресовался местным органам ОГПУ, однако суть подверженных критике явлений относилась и к действиям других структур власти, в том числе и армии.

Для потомков, исследующих ушедшие в прошлое дни, сохранившиеся в архиве «медынские» документы важны по нескольким причинам. Они позволяют не только увидеть, как трансформировались решения власти по вертикали сверху — вниз, но и проследить реакцию верхов на «местные» события. Эти документы отражают низовой уровень решений и мероприятий, проводимых как следствие выполнения постановлений высших органов власти. Кроме того, отложившаяся группа документов по расследованию инцидента включает в себя донесения различных органов власти, что позволяет, во-первых, видеть оперативность их работы, во-вторых, сопоставлять степень достоверности излагаемой информации в донесениях армейских политорганов, органов ОГПУ и исполнительных органов районной власти. В целом рассмотренные нами документы иллюстрируют одновременно эпизоды как из жизни армии, так и региона, что немаловажно для воссоздания истинной истории, сотканной из тысяч и сотен тысяч подобных местных эпизодов.

§ 5. Красная армия и крестьянские выступления

Проведение коллективизации деревни в СССР сопровождалось повышенной степенью насилия в отношении крестьянства. На переход к насильственным заготовкам хлеба крестьянство отреагировало массовыми выступлениями, которых в 1928 г. было зарегистрировано 711. Дальнейшие действия власти еще более обострили ситуацию в деревне. В 1929 г. количество зарегистрированных выступлений достигает 1 307, а в 1930 г. — 13 754. Только за первые три месяца 1930 г. число крестьянских

181

выступлений составило 8 018, среди которых 160 приняли повстанческий (вооруженный) характер112. Для сравнения приведем соответствующие показатели за предыдущий период. За время с 1 октября 1926 г. по 31 октября 1927 г. по СССР было отмечено 63 массовых выступления113.

Сопротивление крестьян «новому» курсу в деревне было закрытой страницей советской истории. С публикацией информационных материалов ОГПУ в неоднократно цитируемых нами серийных изданиях исследователи получили возможность не только увидеть статистику выступлений, но и проследить их динамику и особенность. Наиболее важным и показательным годом является 1930 г., свидетельствующий о первой реакции крестьян на массовое раскулачивание и выселение. На сегодняшний день, по мнению В. П. Данилова, статистика выступлений крестьян в 1930 г. на территории СССР в целом достаточно известна114. По данным ОГПУ было зарегистрировано 13754 массовых выступления, из которых 2/3 пришлось на январь-март. Показатели этих трех первых месяцев массового выселения кулачества соответствовали следующим цифрам: январь — 402, февраль — 1 048, март — 6 528115. ОГПУ, анализируя динамику роста крестьянских выступлений за 1930 г., считало, что только 176 из них имели повстанческий характер116. К этой категории относились вооруженные выступления, проходившие под лозунгом свержения советской власти, имеющие руководителей из числа повстанцев и сопровождавшиеся попытками расширения территории, охваченной восстаниями. Кроме того, по Союзу органами ОГПУ было учтено за 1930 г. 55 вооруженных восстаний (Северо-Кавказский край, Казахстан, Сибирь, Закавказье, Средняя Азия и др.).

Несомненно, Красная армия не могла остаться в стороне от происходящих в обществе процессов, но степень участия в них была различной. Согласно установленному порядку армейские части могли привлекаться для подавления беспорядков на территории внутренних военных округов только с разрешения РВС Союза или РВС округа и при условии, когда выступления принимали «угрожающий характер». Однако действительность показывала, что нередко случалось, когда соответствующие решения принимались без согласования и разрешения союзного и окружного РВС. Опубликованные документы позволяют привести примеры как соблюдения установленного порядка, так и его нарушений.

Привлечение частей Красной армии с разрешения РВС Приграничные округа

Известно, что 20 февраля 1930 г. было принято постановление Политбюро ЦК ВКП(б) по поводу национальных районов117. Оно распространялось на республики Грузия, Армения, Азербайджан, Дагестан, Узбекистан, Туркменистан, Киргизстан, Бурято-Монголия, Казахстан,

182

Якутия (пункт 1 раздела «Особые постановления»). По поводу Таджикистана Политбюро обязывало Средазбюро ЦК представить свои соображения в месячный срок (пункт 2 того же раздела). Для Дагестана была установлена норма в 350 человек кулаков-активистов (1 категории), подлежащих заключению в концлагеря. Все операции по нацрайо-нам должны были быть проведены до 15 марта.

Большинство из перечисленных в постановлении республик и регионов входило в состав приграничных военных округов — Средне-Азиатского (САВО), Северо-Кавказского (СКВО) и Кавказской Краснознаменной армии (ККА). Известно, что в 1929-1933 гг. в них проводились чекистско-войсковые операции против вооруженных формирований, в которых совместно участвовали как армейские части, так и войска ОГПУ. Особенность национальных районов влияла на осуществление практических мероприятий на их территории. Несомненно, что военное командование военных округов, обладая реальной информацией о положении в округе, должно было информировать свое руководство о ситуации на местах.

Малочисленность имеющихся в арсенале исследователей подобных источников придает большую значимость тем из них, которые уже введены в научный оборот. Среди них — опубликованные документы военного командования СКВО. Напомним, что в состав округа входили следующие административно-территориальные единицы: а) Северо-Кавказский край, который включал 15 округов и 6 автономных областей; б) Дагестанская АССР и в) Калмыцкая автономная область. В числе округов, входящих в состав Северо-Кавказского края, были: Донской, Донецкий, Морозовский, Сальский, Кубанский, Терский, Ставропольский Армавирский, Майкопский, Грозненский, Черноморский, Сунженский, Шахтинский, Таганрогский и г. Владикавказ (на правах округа), а также автономные области: Кабардино-Балкарская, Карачаево-Черкесская, Адыгейская, Чеченская, Северная Осетия, Ингушетия.

4 февраля 1930 г. командующий СКВО И. П. Белов обратился с письмом на имя К. Е. Ворошилова, в котором обратил внимание наркома на особенности проведения политики раскулачивания в округе. Отметим, что это письмо не было оформлено как рапорт или внеочередное донесение — оно имело № 20/л и пометы «Сов. секретно», «Только лично», свидетельствующие о личном обращении к наркому. Уже с первых строк становится ясным, что окружное командование было в курсе принимаемых в Центре решений:

«Глубокоуважаемый Климент Ефремович!

Мне известно, что вопрос об изъятии кулачества из национальных областей и Дагестана в принципе предрешен ЦК. Краевые власти Северного Кавказа и правительство Дагестана намерены это осуществить в конце февраля или в начале марта.

183

Я полагаю, что лично Вам и ЦК хорошо известна обстановка в национальных областях, поэтому не нахожу нужным писать подробный об этом доклад. Коснусь лишь отдельных моментов: 1) Культурность населения национальных областей: 80-90 % в среднем неграмотных.

2) Религиозные убеждения: 70-90 % до сих пор верит муллам на слово.

3) Экономика аула: отношения дореволюционные. Землеустройство не проведено. Земля обрабатывается дедовским способом и орудиями производства. 4) Школы есть, но в них не учатся. 5) Больницы — редкость и в них не лечатся. 6) Массовая работа не ведется; по заявлению областных руководителей, вести ее некому: нет актива. 7) Расслоения аула нет. Родовой быт во многих местах еще господствует, и кулаков члены родовой семьи добровольно не выдадут. 8) Силы врагов не учтены и не изучены. Бедняк, как и середняцкая масса, не чувствует Советской власти, в ауле Беной при проведении операции (в Чечне) были заявления бедноты: "Наша власть — человек с ружьем. Другой не видим"»118.

За краткими, по-военному лаконичными выводами стоят особенности жизни данного региона. Обращают на себя внимание пункты 7 и 8. Однако этим автор не ограничивается, его следующий «момент» еще более показателен: «Областной партактив, не говоря об окружном и аульском, прятались за спину ОГПУ и РККА. Так как большинство населения не поймет нашей линии, то проведение операции по изъятию кулака из аула требует обеспечения крупной и надежной вооруженной силой». За этими словами командующего войсками округа подразумевалась не только численность выделяемого контингента, но и слишком расширенные задачи, ставившиеся перед военными: «Требования, предъявляемые по этой операции местными властями, очень велики. Считается нужным не только занять крепости, но выделить части для производства арестов, охраны и конвоирования изъятых кулаков».

Далее Белов обращает внимание наркома на особенности проведения будущих действий по раскулачиванию, подчеркивая при этом их плохую организацию: «Гарнизоны крепостей силой в 1 батальон будут привязаны к крепостям; передвигаться в зимних условиях в горах будет трудно, не имея специального горного оборудования. Пример — действия в Чечне: усилий приложено много, а сделано мало. Все это говорит за то, что операция потребует больших усилий и расходов со стороны войск округа и существенным образом повредит боевой подготовке частей. Мне кажется, было бы лучше, если бы операцию по изъятию кулачества в национальных областях провести в мае месяце. Организовали бы маневры с привлечением всех родов войск. Это было бы учебной практикой для войск».

Интересен вывод Белова, который, будучи военным, понимал, что распоряжения высшей инстанции не подлежат обсуждению: «Если нель

184

зя отложить, [то] требуется немедленно присылка: в полки 28 стр. дивизии по одной горной батарее кроме существующей (всего три батареи в 28 дивизию), по одной батарее во Владикавказскую и Краснодарскую школы (2 батареи), 135 мортирок для метания ружейных гранат и 3 тысячи гранат к ним; 10 раций 24 ВТ горного типа; вьючевой обоз для полков 28 дивизии и школ комсостава; 40 горных кухонь; 24 легких миномета и 100 пулеметов Томсона; 40 пятитонных грузовиков; 20 гелиографов».

Возвращаясь к значимости данного источника, отметим, что это небольшое письмо, размером 1,5 страницы, содержит в себе крайне важную информацию. Помимо характеристики ситуации в регионе мы узнаем о непопулярности советской власти вообще в регионе; о тенденции местных властей использовать армию в своих узко практических целях; о плохой организации проводимых по раскулачиванию мероприятий; наконец, об объеме военно-технического имущества, необходимого для проведения операций.

Обращает на себя внимание тот факт, что командование округа уже было в курсе планируемых мероприятий «по кулаку», в том числе и по срокам их проведения. Скорее всего, информация шла от краевого комитета партии, возможно, от А. А. Андреева, который, будучи секретарем Северо-Кавказского крайкома ВКП(б), входил в состав комиссии Молотова, разрабатывающей проект постановления Политбюро от 30 января 1930 г.119 Правда, И. П. Белов мог получить эту информацию одновременно от наркома, который являлся членом Политбюро. Как известно, 4 февраля было принято опросом решение Политбюро собрать совещание представителей парторганизаций нац-районов, в том числе и Дагестанской, с целью выработки конкретных мероприятий в отношении кулачества. Известно, что совещание прошло в Москве 20 февраля и его результатом стало принятие соответствующего решения.

Опубликованные документы позволяют проследить дальнейший ход действий со стороны командования. К 8 февраля 1930 г. в штабе СКВО уже был разработан «План использования войсковых частей Северо-Кавказского военного округа на случай внутренних осложнений на территории Северо-Кавказского края и Дагестана». Примечательно, что подписан он был не только представителями военного командования — командующим войсками И. П. Беловым и членом РВС С. Н. Кожевниковым; от партийного руководства края его подписал А. А. Андреев, который одновременно являлся членом РВС округа. План имел гриф «Совершенно секретно», усиленный припиской «Только для личного Вашего пользования». Приведем текст этого Плана полностью, так как он является на сегодняшний день единственным известным подобным источником:

185

«План использования войсковых частей Северо-Кавказского военного округа на случай внутренних осложнений на территории Северо-Кавказского края и Дагестана

1. Войска округа в операции по изъятию кулачества непосредственного участия не принимают. Они являются резервом.

2. Все распоряжения об использовании войск в случае надобности дает только РВС округа после разрешения Наркомвоенмора.

3. В случае привлечения войск общее руководство операцией возлагается на представителя военного командования.

4. В первую очередь используются нормальные школы: Владикавказская пехотная, Северо-Кавказская национальная кавалерийская и ККУКС, с придачей артиллерии из гарнизонов, в которых они расположены.

5. Районы действий определяются: для Владикавказской школы — Терский, Ставропольский окр., национальные области и Дагестанская АССР; Северо-Кавказской кавшколы — Кубанский, Армавирский, Черноморский, Майкопский окр. и Адыгейская и Черкесская национальные обл.; ККУКС — Донской, Шахтинско-Донецкий, Сальский и Донецкий окр.

6. Представителями командования на местах являются:

Комдив и военкомдив-28 в районе национальных областей (кроме Адыгейской и Черкесской), Дагестанской ССР и Терского окр.

Комдив и военкомдив-5 кавалерийской — Ставропольский окр.

Комдив и военкомдив-74 стрелковой — Кубанского, Черноморского, Майкопского окр. и Адыгейской обл.

Комдив-11 кавалерийской — Армавирского окр. и Черкесской автономной обл.

Комдив-9 стрелковой — Донского и Сальского окр.

Комдив-13 стрелковой — Шахтинско-Донецкого и Донецкого окр.

В случае возникновения волнений указанным представителям командования подчиняются все гарнизоны в отведенных им районах по дополнительному распоряжению командования округа.

7. Перечисленным командирам теперь же ознакомиться в партийных органах, ОГПУ и исполкомах подробно с планом намеченной операции по изъятию кулачества и постоянно быть в курсе дела.

8. В случае необходимости немедленно просить телеграфно командование округа о присылке частей с изложением обстановки и краткого плана действий.

9. Прибывающие школы поступают в подчинение указанным лицам на правах отдельно действующих отрядов.

10. В случае использования красноармейских частей предусмотреть такое насыщение используемых подразделений средним начальствующим составом, которое гарантирует бесперебойное действие пулеметов и орудий.

186

11. Начальнику штаба округа разработать план воинских перевозок и распределение средств связи.

12. Начальнику ВВС разработать план перебросок авиации в распоряжение всех указанных выше командиров.

13. Начальнику снабжений разработать план обеспечения выделяемых частей всеми видами довольствия.

14. В случае потери связи с командованием округа представители командования на местах действуют самостоятельно с целью сохранения порядка в своем районе»120.

Как видно, оставались в силе главные принципиальные положения приказа РВС СССР 1926 г. — армейские части являлись резервом, привлечение их предусматривается «только» распоряжением РВС округа, «после разрешения Наркомвоенмора» (пункт 1-2). Последняя приписка не присутствовала в тексте приказа РВС СССР, но могла быть в тексте директивы наркома, посланной в округа 3 февраля. Некоторое отличие от текста приказа наблюдается в пункте 3. Напомним, что в приказе руководство при совместных действиях войск ОГПУ и частей Красной армии возлагалось на лицо, «назначаемое по соглашению Уполномоченного ОГПУ и командующего войсками округа». В Плане руководство операцией оставалось за представителем военного командования. Возможно, что неудачный опыт чеченской операции, о которой писал И. П. Белов в письме наркому, был учтен военными при разработке данного Плана.

План определял круг представителей военного командования на местах и их права. При общем руководстве операциями со стороны окружного командования предусматривалось «в случае возникновения волнений» полное подчинение представителям командования всех гарнизонов в отведенных им районах», но «по дополнительному распоряжению командования округа» (пункт 6). При «потере связи с командованием округа» Планом предусматривалась самостоятельность действий представителей командования (пункт 14). План содержит важнейшую информацию о районах предполагаемых действий и конкретных исполнителях (на уровне дивизий) планируемых операций (пункты 5-6). Из Плана следует, что такими районами были: Армавирский, Донской, Кубанский, Майкопский, Черноморский, Шахтинско-Донецкий, Сальский и Донецкий округа, Терский, Ставропольский округ, Адыгейская и Черкесская национальные области, Дагестанская АССР.

Представителями окружного командования на местах являлись командиры 5-й и 11-й кавалерийских, 9-й, 11-й, 74-й стрелковых дивизий. Отметим, что этим командирам предписывалось «ознакомиться в партийных органах, ОГПУ и исполкомах подробно с планом намеченной операции по изъятию кулачества и постоянно быть в курсе дела» (пункт 7). Наличие этого пункта подтверждает тезис о том, что армия не рассматривалась властью и не входила в число непосредственных исполнителей мероприятий по кулачеству. В случае необходимости привлечения армии в первую очередь должен был использоваться лич

187

ный состав военных школ, в частности Владикавказской школы, Северо-Кавказской кавшколы и Кавалерийских курсов усовершенствования комсостава (ККУКС), которым придавалась артиллерия (пункт 4). Прибывающему на места личному составу указанных школ придавался статус «отдельно действующих отрядов» с подчинением представителю окружного командования на местах (пункт 9). Привлечение регулярных армейских частей предусматривалось только в случае возникновения серьезных ситуаций. Обращает на себя внимание пункт Плана, в котором говорилось о необходимости «насыщения» подразделений красноармейских частей (в случае использования) средним начальствующим составом, что гарантировало бы «бесперебойное действие пулеметов и орудий» (пункт 10). Отметим, что Планом предусматривалось привлечение ВВС округа (пункт 12).

Скорее всего, План был разработан в первых числах февраля, когда был издан приказ ОГПУ, определяющий сроки и порядок проведения операций «по кулачеству». Вместе с ним были разработаны и другие документы, составляющие единый комплекс, в том числе: инструкция по ликвидации беспорядков, директива ПУ СКВО, схема антисоветских выступлений.

Содержание Плана дополняет докладная записка начальника штаба СКВО А. И. Верховского на имя начальника Штаба РККА Б. М. Шапошникова. В ней перечислялись организационные мероприятия, проведенные командованием округа «в целях предотвращения возможных крупных антисоветских выступлений и своевременной ликвидации таковых как в казачьих округах, так и в национальных областях». Отметим, что меры эти носили предупредительный характер. Суть их сводилась к следующему: «1) Даны указания комдивам усилить охрану складов, держать средний командный состав круглые сутки в расположении части, в каждом полку иметь боевую группу в составе полковой школы, готовой выступить через 2 часа по получении приказа. 2) Даны указания школам Владикавказской пехотной, Краснодарской кавалерийской и ККУКСу быть готовыми к выступлению через 2 часа по получении приказа в полном составе при одной батарее каждая. 3) Комдивам и начальникам школ дан план использования войск и организации управления на случай осложнений по определенным районам. 4) Всем командирам и комиссарам отдельных частей и военкоматам разослано письмо командующего об усилении дисциплины и разъяснения частям сущности проводимых мероприятий. 5) Командирам и комиссарам полков дана примерная инструкция по ликвидации возможных беспорядков в населенных пунктах при проведении операции по изъятию кулачества. 6) По линии политуправления СКВО дана директива всем командирам и комиссарам частей и военкоматам о проведении разъяснительной работы в частях в связи с мероприятиями партии. 7) По линии ВОСО проведена подготовка железных дорог и закреплены составы на случай переброски

188

войск. Подготовлена связь по прямым проводам на случай необходимости руководить подавлением тех или других вспышек. Подготовлена связь с аэродромом для переброски авиации». Перечисление проведенных организационных мероприятий заканчивалось следующим: «Все командиры предупреждены, что никакое вооруженное вмешательство не должно иметь места без указаний РВС округа»121.

Из этой же докладной записки мы узнаем оперативную ситуацию в крае, сложившуюся после начала массового «изъятия кулаков» органами ОГПУ на Кубани, в Майкопском, Армавирском, Терском, Донском и Сальском округах, а также «изъятия контрреволюционных главарей» и разгрома бандитских группировок в районах Ингушетии. При этом указывалось, что органы ОГПУ «силами своих частей приступили к операциям». Далее отмечалось, что «краевые органы считают нужным» занять крепости Хунзах, Гуниб, Ведено и Шатой в то время, когда там будет проводиться изъятие кулаков. Эта задача была поставлена перед военным командованием округа, которое, в свою очередь, возложило выполнение ее на 28-ю стрелковую дивизию.

Рассмотренные нами оперативные материалы штаба СКВО позволяют предположить, что подобные документы были разработаны в штабах других приграничных округов (САВО и Кавказкой Краснознаменной армии, действующей на правах округа). Наш вывод основан на том, что эти регионы рассматривались властью как районы повышенной активности националистических группировок и идущего за ним крестьянства. Вследствие этого от армейских частей требовалось повышенная боеготовность, что вызывало появление подобных оперативных планов.

Помимо столь важной оперативной плановой документации не менее важны для исследователей донесения, рапорты, записки представителей окружного военного командования, в которых содержится информация о ситуации в регионах. В обязанности окружного военного командования в том числе входило отслеживание ситуации в округе, анализ настроений населения и причин, влияющих на повышение напряженности на местах.

В цитируемой нами докладной записке начальника штаба СКВО подобного рода информация присутствовала. В ней отмечались характерные действия крестьянства, в частности то, «что кулак, ведя агитацию среди некоторых колеблющихся групп середняков и бедняков, а главным образом среди женщин, провоцирует эти группы на открытые выступления», которые «выливаются в такие эксцессы: толпы крестьян 200-300, а иногда и до 500 человек, преимущественно женщины, срывают собрания по коллективизации, избивают представителей местной власти и активистов при описи кулацкого имущества, громят места сосредоточения отобранного кулацкого имущества, раздавая его обратно кулакам, освобождают арестованных кулаков и т. п.». Наряду с сопротивлением отмечалась активная поддержка действиям ОГПУ

189

бедняцко-середняцких масс, что позволило к 7 февраля изъять по всему краю и выселить 10368 кулаков. Обратим внимание, что эти результаты были достигнуты за два дня, так как в той же записке указывался день начала операций органами ОГПУ — 5 февраля. Реакция кулака на действия ОГПУ была однозначна — бегство с мест постоянного жительства, уход в горные районы, что усиливало бандитские группировки. В связи с этим штаб округа делал вывод — «есть основание думать, что к весне действие банд усилится».

Несколько другой характер носили выступления в национальных областях. Там активность «контрреволюционных и бандитских элементов» проявлялась в локальных террористических действиях. Проявлениями террора были — вывинчивание болтов в рельсах, разбор железнодорожного пути, убийство представителей партийной и государственной власти, ограбление кооперативов и др. Среди областей по активности террора выделялись Чечня и Ингушетия. По данным штаба СКВО, «органами ГПУ в этих областях насчитывается до 300 человек активных бандитов, группирующихся по 20-40-50 человек и возглавляемых контрреволюционными авторитетами. В записке отмечалось: «По всем национальным областям усиленно муссируются слухи о подготавливающемся весной восстании совместно с казачеством».

Подводя первые итоги начавшихся операций против кулачества в крае, начальник штаба СКВО указывал: «Все выступления до сих пор ликвидировались силами ГПУ и мобилизацией партии, комсомольской организации и бедняцких масс. Войска ОГПУ ныне дают наибольшее возможное напряжение. Поступают частичные требования к воинским частям — до сих пор не удовлетворяющиеся». На сегодняшний день документы, позволяющие дать ответ на вопрос, какие требования все же были удовлетворены армейским командованием и штабом СКВО в частности, не выявлены в архивах. Однако это не означает, что их нет. Поиск возможен не только на уровне центрального и окружного управления, но и на дивизионном уровне.

Внутренние округа

В отличие от приграничных округов, где привлечение частей Красной армии предусматривалось приказом РВС СССР и имело плановое начало, ситуация с внутренними округами была иная. В них привлечение армейских частей разрешалось только при чрезвычайных обстоятельствах, соответственно, о планировании подобных оперативных действий не могло быть и речи. Следовательно, документы, подобные Плану штаба СКВО, могли разрабатываться только в чрезвычайной ситуации, что в значительной степени затрудняет поисковую работу. Практика показывает, что искать источник, предусмотренный распорядительными указаниями или функциональной обязанностью учрежде

190

ния, значительно легче, чем тот, который появляется в условиях чрезвычайщины.

Источники, свидетельствующие о санкционированном РВС СССР участии армейских частей в подавлении серьезных крестьянских выступлений, на сегодняшний день не выявлены. Более того, даже целенаправленный поиск по отдельным округам не принес положительных результатов. Известно, что в конце февраля — первой половине марта 1930 г. в Центральной Черноземной области отмечались массовые выступления крестьян в Борисоглебском, Козловском, Курском, Тамбовском и других округах. Полномочный представитель ОГПУ по области Н. Н. Алексеев доносил по прямому проводу в Москву в оперативное управление ОГПУ: «Всего оперировано по области по первой категории 6830 чел., ликвидировано 9 контрреволюционных организаций и 506 группировок. Проходит по контрреволюционным организациям и группировкам 3888 чел., одиночек — 2942 чел.». Там же он указывал: «Существующее распоряжение частям РККА часто исключает возможность своевременной ликвидации выступлений. Право в исключительных случаях брать отдельные проверенные взводы в районах Курска, Козлова, Тамбова, Ельца и Борисоглебска считаю необходимым. Прошу разрешения»122. Скорее всего, разрешения не последовало.

Опубликованные документы показывают, что командование МВО после событий в г. Медыни строго соблюдало установленный порядок привлечения войск. Даже при подавлении массовых волнений в Пителенском (в ряде документов — Петелинском) районе Рязанского округа армейские части не привлекались. Докладывая об этих событиях 2 марта 1930 г. наркому К. Е. Ворошилову, командование МВО указывало: «Врид. начальника гарнизона г. Рязани — командир 3 территориального полка донес, что 21 февраля 1930 г. население д. Веряево, Гридино Петелинского района под влиянием и руководством кулачества разобрало общественный скот, разбило кормушки, разобрало семенные и страховые фонды и дало возможность раскулаченным вернуть имущество. Последующие дни при посредстве набатного звона и посылки делегатов и связных на лыжах в окрестные села своего и соседних районов пытались вовлечь в выступление население последних. В результате антиколхозным движением были охвачены д. Веряево, Гридино, Павловка, Андреевка, Высокая, Обухово, Нестерово, Потапьево. Волнение продолжалось весь день. За это время убит 1 милиционер и ранено 8 чел. советского актива. Сожжен один дом в Гридино, разгромлена квартира председателя колхоза Веряево. Население д. Высокая, Нестерово, Потапьево, вооружившись кольями, оказало сопротивление изъятию кулацкого элемента органами ГПУ, последние применили оружие, в результате трое убито и шестеро ранено от населения». Далее говорилось: «В район Гридино распоряжением ОГПУ выброшено 150 штыков из ВПШ ОГПУ; вооружены местные парторганизации»123. Естественно,

191

что 150 человек, вооруженных винтовками со штыками и обученных тактике ведения боя, могли представлять значительную силу против крестьянских кольев и эмоций. Условия 1930 г. отличались от периода Гражданской войны, когда деревня была насыщена оружием.

Привлечение армейских частей во внутренних округах в малых формах в виде отрядов из красноармейцев или взводов определяло и порядок оформления принятых решений. Выделение каких-либо отрядов из состава регулярных войсковых частей отражалось в строевых приказах по части как командировки, так как убывающий личный состав необходимо было снимать с довольствия. Однако цель и районы подобных командировок в приказах не указывались. Об этом сообщалось ограниченному кругу лиц, зачастую даже красноармейцы не могли знать заранее, куда их направляют. Вспомним соответствующий пункт в цитируемой нами ранее директиве РВС ЛВО от 6 февраля 1930 г. — «командованию частей никаких письменных распоряжений не давать, ограничиваясь соответствующими личными указаниями». Вся оперативная (распорядительная и отчетная) документация по подобным командировкам хранилась в секретном делопроизводстве и могла уничтожаться в первую очередь. Успеху поиска подобных материалов может способствовать знание, во-первых, районов, где происходили наиболее массовые выступления крестьян и, во-вторых, номеров частей Красной армии, дислоцировавшихся в этих регионах. Как бы ни был труден поиск источников, он все же возможен, это — главное.

Привлечение частей Красной армии без разрешения РВС

Проведенное нами исследование и опубликованные за последнее время документы свидетельствуют о том, что положения приказа РВС СССР 1926 г. в целом по армии соблюдались. Но было немало случаев, когда положения приказа нарушались. Самым нарицательным примером стали события в г. Медыни. Напомним, что в феврале 1930 г. К. Е. Ворошилов потребовал как от руководства ПУ РККА, так и от командования военных округов представить ему донесения обо всех случаях привлечения войск «для раскулачивания и прочих мероприятий», нарушающих установленный приказом РВС СССР порядок. В итоге исследователи получили комплекс донесений и докладных записок, в которых приводятся указанные факты. До недавних пор эти документы находились на закрытом хранении, но в настоящее время они рассекречены, часть из них опубликована, среди них — материалы ПУ РККА.

Через несколько дней после распоряжения наркома, 11 февраля 1930 г., ПУ РККА представил доклад «О фактах вооруженного участия военнослужащих в кампании ликвидации кулака как класса»124. Однако донесения с мест по этому вопросу продолжали поступать в

192

Политуправление, они расширяли географию «нарушений» и дополняли подробностями имеющиеся факты125. В итоге был составлен новый обзор «Об ошибках в частях при раскулачивании» от 15 марта 1930 г.126 Собранные ПУ РККА донесения округов свидетельствовали о том, что события, подобные «медынским», были и в других военных округах. В январе-феврале 1930 г. к раскулачиванию привлекался личный состав в БВО (Брянский округ, Карачевский район), в ЛВО (Холмогорский район), в МВО (Острогожский округ), в УВО (Винницкий округ и др.), в САВО (90-й и 91-й кавполки), в ПриВО (Кустанайский округ). В этих донесениях содержалась информация о привлечении армейских частей к ликвидации беспорядков в деревне. Приведем отдельные примеры по военным округам:

Московский военный округ (МВО)121

В Воронежском округе ЦЧО военком 56-го полка с 12 коммунистами, секретарем райкома и председателем волисполкома выехали в село Шишовку для восстановления порядка. В этом селе началось «брожение» в связи с антиколхозной агитацией со стороны кулаков; под натиском двухтысячной толпы группа местных коммунистов вынуждена была покинуть село. Отряд военных встретили кольями и камнями. Установить спокойствие удалось без применения оружия.

В Острогожском округе128 из состава 1-го запасного кавполка 10-й кавдивизии привлекались отряды в 100 человек для усмирения «вооруженной кольями и вилами» толпы крестьян сел Песковатка и Нижний Икорец. В первом случае «изъятие» кулаков и активных участников выступления, прогнавших из села представителей местных властей, прошло без сопротивления со стороны населения; во втором отряд, встреченный двухтысячной толпой «во избежание осложнений» вынужден был возвратиться обратно, однако, прибыв ночью вторично в село, «произвел операцию без всяких эксцессов». Посылка отрядов на места проводилась по требованию партийных органов.

В том же Острогожском округе имелись случаи привлечения частей 57-го стрелкового полка 19-й дивизии «по требованию секретаря райкома». В село Подсередное, крестьяне которого собрались к сельсовету с криками: «Отдайте нам обобществленных лошадей...», «Не мешайте нам, и мы не будем мешать вам...» был послан автомобиль с пулеметом. Местная милиция ничего не смогла сделать против толпы, пустившей в ход камни, кирпичи и колья. «Для того чтобы остановить толпу, теснившую милиционеров, — как сообщалось в докладе, — была открыта стрельба вверх из пулемета. Толпа разбежалась. Милиция и ГПУ изъяли 25 человек зачинщиков выступления и неблагонадежного элемента. Среди них 7 переменников». В селе Казацком, где 2000 крестьян осадили сельскую школу, в которой укрылись местные работники (правда, к

193

моменту прихода батальона школа оказалась разгромленной, а местным работникам удалось скрыться), усилиями красноармейцев было изъято 47 зачинщиков. В села Репинка и Маръевка батальон направился по собственной инициативе и более того, применил там оружие, выпустив из пулемета две очереди патронов. Батальон выступил и участвовал во всех этих операциях без разрешения командования полка.

В селах Троицком, Урыв и Платава (Платове) для ликвидации беспорядков была привлечена полковая школа 57-го кавполка, причем с ведома и при участии командира полка. Более того, командование полка при постановке задачи указывало: «Главное — это под видом проведения тактического учения весьма тактичная, не поддающаяся на всякие провокации демонстрация силы». Но внешне действия школы обставлялись как случайное совпадение района тактического учения с районом крестьянского выступления. При этом «младшему начсоставу и комвзводам было приказано курсантам не сообщать о сложившейся политической обстановке в этом районе, — как отмечалось в донесении ПУ МВО, — а в случае вопросов разъяснять, что цель выхода — тактическое учение (работа разведывательных отделений в полосе большой глубины). Не подавать никакого вида перед населением, не принимать никаких активных мер борьбы и применять их только в случае открытого грабежа и насилия и только с распоряжения уполномоченного ОГПУ или командира полка и если выступление кулачества будет направлено непосредственно против школы»129. События в этих селах, особенно в с. Платава, приобрели угрожающий характер. Восставшие крестьяне окружали и отрезали ударные бригады по раскулачиванию во главе с уполномоченными ОГПУ, вытесняли из села милицию и гражданских коммунистов, разгоняли сельсоветы, выбирали новых старост, обращались к соседним селам с призывом к восстанию. В обзоре ПУ РККА говорилось, что отряд в 50 человек из партийцев и комсомольцев 57-го стрелкового полка был окружен толпой 2500-3000 человек. «Впереди шли дети, потом женщины и позади мужчины. Начальник отряда приказал стрелять вверх из пулемета. Толпа разбежалась. Но когда отряд приступил к арестам, отдельные части его опять подверглись нападению. Один из гражданских коммунистов был ранен толпой, другие находились под угрозой расправы. Видя безвыходное положение гражданских коммунистов, два младших командира выстрелили и убили одного из наступавших. Другого убили, отстреливаясь, гражданские коммунисты. Толпа разбежалась»130.

Отметим, что описание событий в этих селах мы имеем по двум источникам — докладу ПУ РККА от 15 марта 1930 г. и информационной сводке ПУ МВО от 26 февраля 1930 г.; это позволяет провести анализ обоих текстов. Сравнение документов показало, что ПУ РККА при отборе информации допустил целенаправленное умалчивание отдельных фактов, что привело к искажению всей картины происходя

194

щих событий, а в итоге — к смягчению акцентов выводов. Так, например, в обзоре, представленном К. Е. Ворошилову, умалчивалось о том, что командование 57-го кавполка неоднократно в течение двух-трех дней выделяло отряды из личного состава полковой школы на подавление восстания в с. Платава и окружающих его районах. При этом действиями последнего отряда в селе Урыв руководил непосредственно командир полка. Также ничего не сообщалось ни о «камуфляжной» тактике военных, ни о действиях ударных бригад, возглавляемых уполномоченными ОГПУ. Приведенный нами отрывок из обзора ПУ РККА о применении оружия против крестьян в селе Платава относился к событиям 2 февраля, и действующий там отряд состоял не из 50 человек, а из 98.

В докладе ПУ РККА крайне скупо говорилось о действиях полковой школы в с. Урыв, в то время как там также было применено оружие, причем по приказанию командира полка. В донесении ПУ МВО указывалось: «Комполка приказал: "Дать из станковых пулеметов вверх несколько коротких очередей и раздать боевые патроны курсантам". После выстрелов из пулемета возбуждение улеглось, и операция была проведена спокойно. Операция в с. Урыв произвела ошеломляющее впечатление не только на Урыв, но и на с. Троицкое, Голодаевка, Девицы. Кулацкая активность резко снизилась, и в остальных селах операции были проведены спокойно. Тактика школы в последующих операциях была такой же»131. Обратим внимание, что ПУ МВО, приводя «факты вооруженного участия частей и групп военнослужащих в работе гражданских организаций», оценивает их как «совершенно ничем не вызванным и не оправдываемым»132. Наличие в арсенале исследователей как первичных, так и вторичных материалов, крайне важно, хотя не всегда это возможно. Сравнение текстов, относящееся к элементам внутренней критики источников, позволяет оценить степень объективности подготовленных для высшего руководства документов.

Ленинградский военный округ (ЛВО)

В Новгородском округе отряд из 26 человек красноармейцев и командного состава 16-й дивизии по распоряжению начальника Особого отдела дивизии выехал в деревню Речки, в которой, по данным ОГПУ, под влиянием попов рассылались воззвания, проводились явочные собрания. Арест попа органами ОГПУ вызвал волнение среди крестьян, в итоге поп был ими освобожден, они понесли его на руках домой, выделили охрану для его защиты и «заставу» к колокольне. Арестовав главарей, отряд возвратился в Новгород. Указывая на этот факт, автор обзора ПУ РККА пишет: «В этом случае никакой необходимости в посылке красноармейского отряда не было. Отряд сформирован без ведома командования и политотдела дивизии. Отряд до прибытия на

195

место даже не знал о цели своей отправки, красноармейцам не была

1

разъяснена политическая сущность дела»' .

Украинский военный округ (УВО)

В Зиновьевском округе политрук учебного пункта при 43-м полку вызвал по тревоге роту допризывников и отправил ее в село Злынка, где около 400 женщин, собравшихся при снятии колоколов, вооружились палками и камнями, избили председателя сельсовета и двух милиционеров. Роту встретили камнями, лишь после двух залпов вверх толпа стала расходиться.

Севере-Кавказкий округ (СКВО)

В декабре 1929 г. во время вспыхнувших выступлений в станице Махошевской, расположенной в 25 км юго-восточнее Майкопа, командиром 1-й бригады 27-го кавалерийского полка 5-й кавалерийской дивизии по требованию местных органов ОГПУ был послан отряд во главе с командиром эскадрона. Присутствие отряда и решительные действия его командира позволили быстро навести порядок, не доводя до применения оружия134. Однако командование округа осудило действия комбрига, принявшего подобное решение без разрешения окружного командования и вдобавок не поставившего об этом в известность вышестоящие органы. По этому поводу комвойсками СКВО был отдан соответствующий приказ № 2/2 от 2 января 1930 г., в котором напоминалось о порядке вызова войск для содействия органам ОГПУ, при этом указывалось на соответствующий приказ РВС СССР за 1926 г.135 Кроме того, командующий войсками округа требовал о всех случаях антисоветских выступлений в районе расположения войск доносить ему «немедленно телеграфом в шифрованном виде»136. Отметим, что и в дальнейшем донесения, приходившие в Москву из штаба СКВО, были всегда обстоятельными и точными в оценках ситуации в округе.

Сибирский военный округ

В Семипалатинском округе начальником школы младшего комсостава 4-й отдельной конвойной бригады был организован отряд из красноармейцев-курсантов, младших командиров в числе 118 человек, который выступил на подавление «кулацкого выступления». Во внеочередном донесении ПУ СибВО от 11 марта 1930 г. обращалось внимание на «полное отсутствие каких бы то ни было политических директив со стороны командования бригады». При этом указывалось, что неожиданное выступление отряда и плохая организация его — не проверено вооружение, только после напоминания военкома были взяты с собой

196

ложки и чайные кружки, «создали среди части начсостава некоторую растерянность»137.

Архивные документы свидетельствуют, что командование военных округов стало регулярно присылать соответствующую информацию после «медынских» событий и директив наркома. Кстати сказать, что донесения с подобной информацией входили в разряд секретных и даже совершенно секретных. Благодаря этому обстоятельству большинство из присланных военными округами материалов о случаях «непрофильного» привлечения войск было собрано воедино. Из них в секретариате наркома было сформировано дело, которое до середины 1990-х гг. оставалось на секретном хранении, хотя и не содержало никаких военных тайн. Таким образом, сегодня мы имеем возможность узнать не только о событиях в Медыни, но и отголосках их в других военных округах.

§ 6. Участие переменного состава Красной армии в крестьянских выступлениях

До сих пор мы рассматривали Красную армию как военную силу, которая при разных условиях могла использоваться для подавления крестьянских волнений и поддержания общественного спокойствия. Однако документы свидетельствуют о том, что личный состав Красной армии, будучи в большинстве своем крестьянским, мог принимать непосредственное участие в крестьянских волнениях. В первую очередь это касалось переменного состава территориальных частей, так называемых переменников. Они являлись основой для территориальных частей, которые в свою очередь составляли большинство внутренних военных округов. Особенность службы переменного состава заключалась в том, что проходила она вблизи от дома, всего лишь несколько месяцев в году. Остальное время жизнь переменника ничем не отличалась от жизни обычного крестьянина. Естественно, что изменения политики партии в деревне не могли не отразиться на настроениях переменного состава. Уже в первых донесениях и сводках о «крестьянских настроениях» в армии отмечалась более активная реакция на события со стороны переменного состава территориальных частей. Их устные выступления как на собраниях, так и внутри казармы были более резкими и критичными в отношении действия властей в отличие от красноармейцев кадровых частей. Такая же активность проявлялась зачастую и в непосредственных действиях.

В связи с этим уже в марте 1928 г. ПУ РККА направило циркуляр начальникам политуправлений военных округов об изучении социального состава территориальных частей (№ 023645/сс)138. Согласно циркуляру изучению подлежали переменный и кадровый красноармейский состав, причем каждая из выделенных групп в отдельности — состав полковых школ, состав отделенных командиров (пункт 3). Внутри пере

197

численных групп изучение должно было быть нацелено на «подробное освещение социального состава дивизии по следующим социальным группам: рабочий, батрак, бедняк, середняк, зажиточный, кулак и другие группы, если таковые будут» (пункт 4). Для изучения каждому округу предлагалось выбрать две территориальных дивизии; для ПриВО были дополнительно включены 8-я кавалерийская, для СКВО — 11-я кавалерийская (пункт 1). Изучение предлагалось вести «на основании статистических и иных данных, имеющихся в соответствующих партийных и советских учреждениях района комплектования (по возможности не ниже округа, уезда), а также материалов, имеющихся в политотделе и штабе дивизии». При этом указывалось, что «ни в коем случае не прибегать к личному опросу красноармейцев» (пункт 2).

Примером активности переменного состава и участия его в выступлениях являются события в ПриВО — в селе Началове Астраханского района. Это село характеризовалось как «богатое и кулацкое», имеющее общее число в 900 дворов, из них 240 хозяйств кулацких с постоянным наймом батраков и значительная часть остальных хозяйств — середняки с сезонным наймом батраков. Профиль села определялся как «садово-огороднический» и «сбыт молока в город»139. Село являлось районом комплектования 2-й стрелковой роты 31-й стрелковой Сталинградской дивизии и было расположено в 12 км севернее г. Астрахани. В нем проживали 45 переменников, из которых в январе 1930 г. было выявлено 9 кулаков. Первоначально эти переменники-кулаки были лишены права на голосование, а в начале февраля они были изгнаны из переменного состава роты. Остальные переменники в большинстве своем, являясь середняками, естественно, отказались вступить в образуемый в январе 1930 г. в этом селе колхоз. Лишь в начале февраля райкому партии при содействии полкового командования (поход полка за коллективизацию) удалось заложить колхоз, в который вошли 250-300 человек батраков и бедняков. Однако влияние новой ячейки, образованной из числа прибывших "в счет 25 000" рабочих, было крайне слабое. Причем в донесении военкома полка отмечалось, что «село в гражданскую войну было с белыми и уходило с ними». 22 февраля 1930 г., после очередных мероприятий по раскулачиванию, в селе начались массовые выступления.

Все развивалось по обычному сценарию. Толпа в 700-1 000 человек собралась по набату в колокол, окружила сельский совет и потребовала от сельсовета и коммунистов-рабочих отменить раскулачивание и выселение кулаков. Уговоры разойтись не помогли. «Толпа кулаков и пьяных баб, — говорилось в донесении, — очевидно, специально напоенных, взломали окна и двери и зверски убили 6 и ранили 7 человек коммунистов и колхозников, забаррикадировавшихся в сельсовете и не решавшихся стрелять в толпу»140. Отметим, что действия со стороны убитых коммунистов были охарактеризованы в донесении

198

как «буквально поняв[ших] директиву ЦК партии о неприменении оружия при раскулачивании». В этих событиях приняли участие проживающие в селе переменники. Как отмечал в донесении военком 91-го стрелкового полка, из них 15 были кулаками, из которых 9 человек были «выявлены в январе и изъяты из полка 5 февраля и 6 человек выявлены и также раскулачены 20-21 февраля местной властью». «Эти кулаки-переменники, — указывал комиссар полка, — были в толпе, причем у троих отцы принимали участие в расправе над коммунистами и арестованы». Позиция остальной части переменников — 27 человек, была пассивной — «они испугались и сидели дома». Только один принимал участие в восстании и был арестован. В донесении указывалось, что из этих 27 переменников, среди которых были как бедняки, так и середняки, «лишь в последнее время» вступили в колхоз 15 человек. Помимо переменников в «началовских» событиях «большую контрреволюционную роль» играли 2 красноармейца, демобилизованные осенью 1929 г. из кадров Красной армии. Один звонил в колокол, а другой руководил восстанием. Оба также были арестованы. Обращает на себя внимание вывод донесения военкома полка: «В общем, переменники как передовые советские люди не чувствовались, они не были опорой в деревне, не сигнализировали о возможности восстания, плелись за кулацкими настроениями, а в момент, когда было нужно вмешаться и организованно воздействовать на толпу, чтобы не допустить расправы над коммунистами и рабочими, — играли пассивную роль и сидели дома»141.

События в Началове не на шутку обеспокоили окружное командование. Сразу же, 24 февраля, не дождавшись донесений от полкового и дивизионного командования, было проведено заседание РВС ПриВО, на котором был заслушан доклад военного прокурора округа т. Казаринского и председателя военного трибунала т. Иевлева «О подсудности дел о контрреволюционных преступлениях, совершенных переменниками в период между сборами». Принятое по вопросу постановление, подписанное командующим округом Г. Д. Базилевичем и членом РВС М. С. Дугановым, гласило: «Имея в виду актуальность задачи очищения переменного состава от антисоветского элемента до общих сборов персостава, мобилизации общественного мнения деревни вокруг этой задачи, а также необходимость быстрого и решительного удара по контрреволюционной преступности в районах комплектования и сплошной коллективизации, считать целесообразным передачу дел о контрреволюционной деятельности переменников в период между сборами на рассмотрение военного трибунала. Ходатайствовать перед РВС СССР о внесении соответствующего представления в Президиум ЦИК СССР»142. Кстати сказать, полученное ПУ ПриВО соответствующее донесение из политотдела дивизии было тотчас, 4 марта 1930 г., послано начальнику ПУ РККА143.

199

Приведенный нами пример участия переменников в крестьянских выступлениях не был единичным. О подобных примерах поведения переменного состава писали наркому из других округов. Так, например, комвойсками СКВО И. П. Белов, сообщая 2 января 1930 г. К. Е. Ворошилову о выступлении крестьян против хлебозаготовок в станице Махошевской Майкопского округа, отмечал: «Красноармейцы-переменники, проживающие в станице, проявили себя пассивно, а по некоторым сведениям, принимали частичное участие в выступлениях»144. В политдонесении политотдела 5-й кавдивизии об этих событиях указывалось, что после окончания волнений политрук эскадрона собрал переменников и провел с ними беседу. Во время беседы большинство из них упорно молчали, «только после проведенной работы на бедняцко-середняцких собраниях, отдельно переменников и партизан, они осудили свое поведение и поведение главарей»145. Отметим, что такую же, зачастую непримиримую позицию занимали и бывшие партизаны, в большом количестве проживающие на Северном Кавказе. На это крайне серьезное обстоятельство было обращено внимание К. Е. Ворошилова. Действия «разложившихся партизан», руководимых кулачеством, проявились в том, что они вместе с женщинами под лозунгами «Заготовки прекратить, довольно грабить»; «Наши вожди Бухарин, Рыков и Томский за крестьян, они против хлебозаготовок» стали выгонять из кварталов местные комиссии по хлебозаготовкам146, не давали забирать хлеб у индивидуально обложенных и оштрафованных. В донесении политотдела 5-й кавдивизии в ПУ СКВО, подробно описывающем ход событий, говорилось: «К моменту прихода отряда красноармейцев по станице ходила толпа человек в 300 с вилами, топорами, а по некоторым данным, кое у кого были и винтовки, «обрезы», с криками: «Долой хлебозаготовки, нас грабят». Там же указывалось, что «в станице имеется около 200 экз. нарезного оружия» и «что цель буянивших — вызвать отряд на площадь и разоружить»147.

Об участии переменников в крестьянских выступлениях сообщало и ПУ МВО. В частности, в донесении о событиях в Глушковском районе в марте 1930 г. отмечалось их «самое активное» участие. В этом районе комплектования 164-го стрелкового полка 55-й стрелковой дивизии кулаки «развели бешеную агитацию» и, «извратив смысл статьи Сталина и постановления ЦК, — говорилось в донесении, — используют эти документы в своей разлагательской работе»148. Обращает внимание, что среди приведенных в донесении «кулацких провокаций» были и такие — «Польша заняла Киев»; «Сибирь восстала, и ей на помощь идет Китай»; «Ворошилов убил Сталина». Последняя — крайне интересна, так как данный слух встречается не только в этом донесении. Позиция, занимаемая большинством переменников, характеризовалась так: «Переменный состав ничем не выделяется в положительном смысле, даже наоборот, проявляет отрицательную активность. От с/с

200

ячеек ВКП(б), правлений колхозов, активистов-переменников сыпятся просьбы к полку повлиять на переменников, которые со всеми наравне разваливают колхозы»149. Среди приведенных в донесении примеров были и такие: «По полученным сведениям от местных работников, в селах Сухиновка и Кобылки переменники заявили: "Мы вас, гражданских работников, слушать не хотим, пусть приедут и расскажут нам политработники и командиры из полка"». Примечательно, что на просьбу председателя окрисполкома выслать кого-либо из кадрового состава 164-го стрелкового полка в этот район был получен ответ: «Подивом это запрещено». Несомненно, что подобное поведение переменников предъявляло повышенные требования не только к работе политорганов, но и со стороны командного состава. В отношении последнего в том же донесении говорилось: «Среди начсостава полка чувствуется некоторая растерянность, неуверенность в разрешении тех конфликтов, которые происходят в районе».

Несомненно, руководство военным ведомством, будучи заинтересовано в стабилизации внутриармейской ситуации, предприняло со своей стороны меры для снижения напряженности в районах комплектования войск. Первым таким шагом стало согласование с инстанцией и проведение через нее дополнительных решений в отношении бывших красных партизан. На заседании Политбюро от 25 февраля 1930 г. было утверждено предложение К. Е. Ворошилова о дополнении к пункту 1 постановления Политбюро от 30 января 1930 г. в отношении красноармейских семей. В новом тексте дополнения, подписанном Секретарем ЦК ВКП(б) И. Сталиным, говорилось: «Также не подлежат выселению и конфискации имущества бывшие красные партизаны и действительные участники гражданской войны (участвовавшие в боях, имеющие ранение или какие-либо другие заслуги). По отношению к ним указанные меры принимаются только тогда, когда они превратились в кулаков, ведущих активную борьбу с коллективизацией или участвующих в контрреволюционных группировках. Однако во избежание ошибок необходимо стремиться к тому, чтобы каждый отдельный случай был обязательно рассмотрен в местном руководящем партийном органе»150.

В свою очередь ПУ РККА послало 10 своих ответственных сотрудников в территориальные дивизии с целью выяснить настроения красноармейцев, в частности переменников, которые не только проявляли «нездоровые» настроения, но и менее активно шли в колхоз. Если среди кадрового состава «коллективизированных» хозяйств насчитывалось до 50-60 %, то среди переменного состава подобных хозяйств было только 15-20 %151. Поездки политработников были предприняты в самые активные по крестьянским выступлениям регионы Северного Кавказа, Украины и Поволжья. В ряду подвергшихся изучению регионов были: Кубанский, Самарский, Сталинградский, Шевченковский округа; Донецкий, Донецко-Шахтинский, Донской

201

округа; Конотопский, Нежинский, Роменский, Черниговский округа и др. По итогам этих поездок 26 февраля 1930 г. было созвано совещание под председательством Я. Б. Гамарника152. Один из выступающих, посетивший 7-ю территориальную дивизию, располагавшуюся на Украине, отмечал, что большинство красноармейцев интересовало: «Как будет проведена коллективизация, как ликвидировать кулака, как класс». В отличие от них вневойсковую молодежь больше интересовало: «Что будет с тем, кто категорически не пойдет в коллектив?» Среди вопросов были и такие: «Почему сейчас, а не раньше ликвидируют кулака как класс?»; «Чем вызваны продовольственные затруднения?»; «Будут ли приниматься в колхозы лишенцы по суду?»; «Как поступят с религиозно настроенными?»153 На совещании было также уделено внимание настроениям начсостава в связи с решениями партии в отношении деревни. Было отмечено, что это направление работы политорганов является «наиболее слабым», что «до сих пор нет точных данных у политорганов о родственных связях начсостава с конкретными социальными группами в деревне»154.

Высказанные на совещании предложения были учтены ПУ РККА при разработке текста директивы «О задачах политорганов и парторганизаций на сборах новобранцев территориальных частей», принятой 21 марта 1930 г. В одном из пунктов этой директивы указывалось: «Задачей политорганов и парторганизаций является быстрое овладение активностью новобранцев, с тем чтобы, опираясь на рабочую, батрацко-бедняцкую прослойку и передовую часть колхозников-середняков, добиться быстрейшей ликвидации отдельных нездоровых настроений и создания подъема и энтузиазма вокруг задач боевой подготовки на сборах и подготовке к работе между сборами». И далее: «Эти задачи лежат в плоскости обеспечения максимального повышения боевой подготовки, укрепления и поднятия дисциплины, повышения политической устойчивости новобранцев, сплочения их вокруг политики партии, преодоления колебаний и отрицательных настроений в связи с имевшими место искривлениями партийной линии в осуществлении массовой коллективизации и ликвидации кулачества как класса и в плоскости мобилизации красноармейцев против враждебной кулацкой агитации»155.

Опубликованные документы говорят о том, что не только словом, но и делом боролись в армии против активных переменников. Свидетельством чему является директива РВС МВО от 11 марта 1930 г. об изъятии кулаков из переменного состава территориальных частей. Эта секретная директива была адресована командирам и комиссарам корпусов, дивизий, начальникам политотделов дивизий и гарнизонов. В ней предлагалось «немедленно приступить к проверке всего переменного состава с целью очищения тервойск от враждебных элементов, поставив первоочередной задачей проверку новобранцев как подлежа

202

щих явке на сбор в ближайшие месяцы»156. Выявленные «враждебные элементы» подлежали зачислению в тыловое ополчение. Говоря современным языком — из юридически полноправных граждан они становились представителями маргинальных слоев, теряя одновременно свои гражданские права. Правда, директива призывала к «осторожному подходу» и «избежанию механического подхода» в решении этих вопросов. Для окончательного решения вопроса об отчислении переменного состава предписывалось создать комиссии при 2-м, 3-м и 10-м корпусах под председательством комиссара или помполита в составе начальника особого отдела корпуса и прокуратуры.

Отметим, что наряду с карательными мерами РВС округа требовал «строго проверять на месте факт раскулачивания и устанавливать — нет ли ошибок в этом деле», при этом работа по проверке должна была вестись армейскими органами в «полном контакте» с окружными и районными комитетами партии, исполкомами Советов. Как пример «неправильной работы» был приведен упоминаемый нами ранее 164-й полк 55-й стрелковой дивизии — по решению местных властей в нем было намечено «к изъятию» из переменного состава около 300 человек. РВС округа предлагал также «в случае возникновения тех или иных вопросов, требующих дополнительных разъяснений», обращаться за указаниями к нему.

Причины появления этой директивы ясны. Настроения переменников могли стать поводом для более серьезных осложнений во время сборов. Военное и политическое руководство Красной армии не могло допустить проявления каких-либо недовольств политикой партии, когда значительные массы мужского населения получают в руки оружие. Поводов для подобных недовольств в действительности было предостаточно. О перегибах в ходе коллективизации и раскулачивания, о нарушениях директив в отношении хозяйств красноармейцев и красных партизан сообщалось в сводках многих военных округов157. ПУ МВО, призывая к «чистке» армейских рядов и одновременно к «осторожности» в этой работе, опиралось на основополагающие документы высших органов власти, в том числе на постановление ЦК ВКП(б) о борьбе с искривлениями партийной линии в колхозном движении от 10 марта 1930 г.158, а также на директиву Наркомвоенмора от 16 июля 1928 г. № УМЗ/06552сс.

Опубликованные в последнее время документы позволяют исследовать до сих пор малоизвестную страницу в истории Красной армии, каковой являлась «чистка» ее рядов, проводившаяся в период политики сплошной коллективизации и ликвидации кулачества как класса. По терминологии армейских директив эта акция, начавшаяся в июле 1928 г. на основании указанной нами директивы, именовалась как «изъятие социально чуждых элементов». В действительности характер проводимой «чистки» был сопоставим с проводимым в деревне «рас

203

кулачиванием». Важно отметить, что эта армейская акция, начавшись ранее общегосударственной, переросла со временем в длительную кампанию и проводилась вплоть до 1934 г.

§ 7. «Раскулачивание» в Красной армии

Известное постановление Политбюро ЦК ВКП(б) от 30 января 1930 г. «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации» положило начало массовой акции по «раскулачиванию». Однако семьи красноармейцев и командного состава РККА не подлежали выселению и конфискации имущества. Более того, в отданной несколько ранее, 25 января 1930 г., руководством ОГПУ директиве о принятии мер по организованному раскулачиванию и выселению кулаков отдельным пунктом оговаривалось: «Обязательно строго проверить, чтобы в число выселяемых кулацких семейств не попали семьи, которых дети служат в Красной Армии» (пункт З)159. Таким образом, предусмотренная в секретных директивах оговорка выводила семьи красноармейцев и комсостава из-под удара карательной кампании.

В дальнейшем при проведении кампании по выселению кулачества руководство ОГПУ внимательно следило за соблюдением этого положения на местах. Так, например, в директиве от 5 марта 1930 г. № 597, подписанной Г. Г. Ягодой и Е. Г. Евдокимовым, указывалось: «Несмотря на категорические указания ОГПУ, в последнее время зарегистрирован ряд случаев раскулачивания, высылка семей красноармейцев до вычистки последних из армии. Местные органы не всегда своевременно реагируют на перегибы в отношении семей красноармейцев. Информация соответствующих особых органов о сыновьях кулаков, служащих в армии, до сего времени не налажена. [На] запросы особых отделов местные органы отвечают несвоевременно, часто совсем даже не отвечают. Указанные безобразные явления свидетельствуют, что не все местные органы усвоили важность этого вопроса»160. Однако ни «важность вопроса», ни какие-либо другие аргументы не означали, что Красная Армия оставалась тем спасительным островом, который обошла стороной бушующая политическая стихия. До сего дня мало кому известно, что массовые репрессивные меры в отношении кулаков внутри армии начались намного ранее, чем по всей стране, — летом 1928 г.

Напомним, что 1928 г. был для Красной армии крайне напряженным. Сводки армейских политорганов и органов ОГПУ свидетельствовали о неблагополучном положении дел внутри армии и всплеске так называемых «крестьянских настроений». В связи с этим 22 июня 1928 г. состоялось расширенное заседание РВС СССР с привлечением как высшего, так и окружного командования. В заседании приняли участие члены РВС СССР Ворошилов, Уншлихт, Бубнов, Баранов,

204

Постников, Тухачевский, Егоров. От военных округов были приглашены: Куйбышев, Булин, Угланов (МВО); Сааков, Комаров (ЛВО); Якир, Затонский, Гричманов (УВО); Белов, Андреев, Смирнов (СКВО); Базилевич, Дуганов, Шверник (ПриВО); Ланда, Кнорин (БВО), а также представители от ОГПУ — Ягода, Дуплицкий, Павлуновский, Павловский, Ольскийш. Обратим внимание, что среди приглашенных участников из округов были не только военные, но и партийные функционеры. На заседании состоялся серьезный и обстоятельный разговор о состоянии армии.

Итогом этого обсуждения стало постановление РВС СССР от 27 июня 1928 г. о политико-моральном состоянии РККА. При общей характеристике состояния армии как «здорового и политически устойчивого» отмечалось «расширение отрицательных явлений». Среди «трудностей и противоречий», отражающихся на состоянии армии, назывались такие, как «рост активности кулацкой части крестьянства в условиях нашего общего наступления на частнокапиталистические элементы» и «активное противодействие социалистическому строительству враждебных пролетариату классовых сил» (пункт 2). Состоящее из 17 пунктов постановление подробно останавливалось на важнейших болевых точках состояния армии. При этом указывалось: «Взятые сами по себе эти явления ни в коей мере не представляют из себя какой-либо серьезной опасности для политической устойчивости и боеспособности Красной Армии, но в то же время в условиях переживаемого периода они требуют к себе самого пристального внимания и максимального усиления работы по их искоренению» (пункт 2). К отрицательным явлениям военное руководство относило: а) рост количества дисциплинарных проступков; б) «постепенный» рост с конца 1926 г. коллективных нарушений воинской дисциплины; в) случаи самовольных отлучек и «отдельные случаи» явного дезертирства; г) «некоторое усиление случаев» пьянства красноармейцев и младшего командного состава за последний год (пункт 3).

Наряду с этим был отмечен рост «крестьянских настроений», вызванных хлебозаготовительными кампаниями и хлебными затруднениями 1927/28 г. В отдельном пункте постановления указывалось: «Нынешние "крестьянские настроения" в казарме характеризуются не только своей остротой, но и тем, что они будут иметь более или менее длительный характер, ибо в настоящее время мы вступили в такой период, который характеризуется усилением нашего наступления на частнокапиталистические элементы в деревне (нажим на кулака, увеличение сельскохозяйственного налога и пр.), еще более решительным вытеснением их из экономики страны (коллективизация крестьянского хозяйства, совхозы и пр.) и связанным с этим повышением активности враждебных пролетарской диктатуре классов и групп населения в обстановке неизбежных затруднений текущего периода» (пункт 4)162.

205

РВС СССР призывал все уровни военного руководства, начиная с РВС округов, командования корпусов, дивизий и даже полков, «не оставлять без должного расследования и соответствующего наказания виновных ни одного проступка, искажающего правильную политическую линию и способного ослабляюще действовать на политико-моральную устойчивость войск» (пункт 14-а). Низовым партийным организациям предлагалось также активно участвовать в борьбе с отрицательными явлениями «путем тщательного их обсуждения на закрытых собраниях ячеек, воспитывая на этом всех членов партии» (пункт 14-в). Соответствующее место в этой борьбе было отведено органам прокуратуры и военным трибуналам, которые были призваны обеспечить «всемерное ускорение следствия и суда по подобного рода преступлениям». Более того, РВС СССР призывал их: «В отдельных наиболее ярких случаях с разрешения РВС округов практиковать показательные суды, придавая им воспитательный и предупредительный характер. Результаты этих судов оглашать по Красной Армии приказами РВС округов и РВС СССР, с обязательным прочтением их во всех частях на собраниях начсостава» (пункт 14-г).

Следующим шагом РВС СССР по наведению порядка в армейских рядах стало принятие совершенно секретной директивы от 16 июля 1928 г. № 065652/сс, предписывающей произвести изъятие из армии классово чуждых и социально опасных элементов, приурочив это изъятие ко времени общего призыва и увольнения. Начатая «чистка» армейских рядов была направлена на стабилизацию внутри-армейской ситуации. Если ранее проводившееся изъятие «наиболее злостных элементов кулачества» через аресты, о чем сообщалось в справке ПУ РККА от 7 апреля 1928 г.163, имело отдельный характер, то с принятием данной директивы эта акция превратилась в массовую политическую кампанию.

В соответствии с директивой изъятию подлежали лица («элементы») по следующим признакам: «1) социально чуждые по происхождению (дети попов, бывших жандармов, полицейских), зарекомендовавшие себя с резко отрицательной стороны по службе и по влиянию на окружающих; 2) явно кулацкие, родители которых лишены избирательных прав; 3) из числа зажиточных, которые в течение последнего времени проявили себя активными и сознательными проводниками классово чуждых влияний»164. Списки увольняемых должны были утверждаться распоряжением РВС округов и направляться далее в соответствующие губернские или окружные (по месту жительства) исполкомы с ходатайством о зачислении в тыловое ополчение. Вся работа по отбору к изъятию должна была проводиться в строго секретном порядке. Однако директива предписывала не допускать массового увольнения и избегать в этом деле методов «кампании» и «ударности»165.

206

Начало новой кампании в армии повлекло изменения в работе специальных армейских органов. В день утверждения упомянутой секретной директивы Центральное военно-политическое совещание приняло резолюцию о карательной политике военных трибуналов, которая была утверждена председателем РВС СССР К. Е. Ворошиловым166. Резолюция предписывала: «точно и ясно» разграничить понятия «дознание» и «расследование»; пересмотреть инструкцию для производства дознаний в военном ведомстве (пункт 2); командирам частей вменялось в обязанность «немедленно по совершении в их частях преступлений, по коим необходимо производство дознания, назначать таковое с обязательством оканчивать дознание по воинским и мелким имущественным и должностным преступлениям в трехдневный срок» (пункт 3); устанавливался срок дознания — 24 часа, в течение которых начальники должны были просматривать законченные дознания и направлять их к подлежащим военным следователям с приложением всех документов (пункт 4). Военной коллегии и Военной прокуратуре Верховного Суда Союза ССР предлагался следующий порядок рассмотрения дел (пункт 6): «Следователям: а) рассматривать поступающие к ним дознания в 3-дневный срок; б) заканчивать следственные действия по несложным делам в 2 недели. Прокурорам: держать у себя материал предварительного следствия с обвинительным заключением не свыше 3 дней, а в случае пересоставления последнего — не свыше 7 дней. Трибуналам:

а) довести срок нахождения дела в трибунале от момента поступления его до момента рассмотрения в судебном заседании до 1-2 недель;

б) принимать в производство трибуналов только дела, диктующие действительную необходимость разрешения их в судебном порядке».

Кроме того, предлагалось: «Освещать вопросы карательной политики в красноармейской прессе, популяризировать приговоры военных трибуналов как в печати, так и в приказах, с зачитыванием таковых в частях» (пункт 11) и «Упорядочить состояние штрафных частей, усилив в последних дисциплину и превратив их в действительную школу воспитания неустойчивых в политико-моральном отношении бойцов, не сводя штрафные части на положение "домов отдыха" (пункт 14). Отметим также еще один пункт резолюции, утвержденной военным руководством к действию: «Во[енному] к[омандованию] дать указания военным трибуналам, что карательная политика ВТ в данное время не подлежит пересмотру в сторону ее снижения, а по делам о преступлениях контрреволюционных, разглашения военной тайны, продаже и хищении оружия, халатном отношении к секретной переписке, нарушении правил несения караульной службы (на особо важных постах и пограничной полосе) и злостно-корыстных должностях (взятки, подлоги и т. д.), необходимо усиление судебной репрессии. Рекомендовать военным трибуналам, по возможности, сузить применение условного осуждения»(пункт 12)».

207