9 Красная армия и сталинская коллективизация

Однако им были указаны и негативные стороны этой работы:

«Боевая подготовка СКВО в минувшем году и в этом году в середине работ была сломана, и программа была нарушена призывом всех частей округа для работ на совхозных полях. На работе новобранцев это отразилось так, что новобранцы вместо 3 месяцев работы по боевой подготовке работали только 1,5 месяца, а остальные 1,5 месяца целиком провели на "Гиганте", на Белоглинском совхозе и на других гигантских совхозах края. Так как у нас имеется полная уверенность в том, что состояние совхозов потребует в будущем году такого же нашего участия в их работе, потому что от нас потребуют спасать урожай, и снова потребуют участия большой массы пехоты в уборке урожая, — нужно это дело заранее учесть и заранее нам сказать: постройте ваш план с учетом того, что с 15 июля по 15 августа вы будете работать на совхозных полях. Это нам будет гораздо легче сделать, и нам удастся гораздо лучше провести подготовку войск, чем если мы будем всякий раз получать указания о нормальной плановой работе, а потом, когда срок подходит, эти указания ломаются, и все дивизии идут на уборку урожая». Среди выдвинутых им предложений были и такие — призыв новобранцев начинать 15 апреля с тем, чтобы с 15 июля по 15 августа в боевой подготовке новобранцев был плановый перерыв, во время которого можно убрать совхозные поля, а штабы дивизий и корпусов смогут организовать выходы штабов в поле. После этого, с 15 августа по 15 сентября — 2-я полоса работы на общем сборе, с тем, что с 15 сентября по 1 октября снова можно мобилизовать армейские части на уборку кукурузы и масличных растений».

В своем выступлении В. М. Примаков коснулся и такого важного вопроса, как заселение края, в частности пустующих станиц Дона и Кубани, красноармейскими семьями.

«Я должен доложить Реввоенсовету, — говорил он, — что мы считаем необходимым поставить вопрос не только о заселении Кубани, где процесс заселения уже развернут, но и заселения Дона, где целый ряд станиц, как: Гундурская, Калитвинская, Усть-Калитвинская, имеют по 200-150 пустующих усадьб, причем основная их масса приходится на долю белых эмигрантов, которые и теперь еще в Болгарии имеют Гундоров-ский свой полк. В этих усадьбах примерно 70 % исправных и годных для жилья домов, в которых не хватает только стекол, кое-где подразвалены печи, а все остальное исправно»56. По мнению Примакова, «заселение Дона, способного вместить десятки тысяч красноармейских семей, сразу облегчит работу войск округа, потому что изменится лицо Донской и Кубанской станицы и в условиях классовой борьбы, которая там проходит с большим напряжением, мы будем иметь огромную поддержку многих тысяч красноармейских семейств. Это для нас очень важный и актуальный вопрос, который мы считаем необходимым поставить со всей силой для того, чтобы он был рассмотрен в срочном порядке».

244

Интересен следующий факт. Не только командующие военными округами высказывали недовольство по поводу чрезмерной политической нагрузки, выполняемой армейскими частями в угоду политическим кампаниям. Найденный нами документ — записка К. Е. Ворошилова, адресованная И. В. Сталину и В. М. Молотову — является свидетельством тому, что нарком и сам это прекрасно понимал. Более того, он пытался заступиться за армию и освободить ее от не свойственных ей обязанностей. Эта записка, написанная на клочке бумаги, подвернувшейся во время заседания Политбюро, не имеет даты, но, что важнее, имеет ернический ответ одного из них. Приведем текст этой записки полностью, чтобы потомки могли прочитать очередной пример сталинской демагогии.

«Сталину, Молотову.

Дорогие секретари ВКП(б).

Может быть, Вы дадите указание о приостановлении подготовки из красноармейцев работников всевозможных специальностей для сева? Известно ли Вам, а должно быть известно, что Красная Армия за последние 5 лет дала стране не одну сотню тыс. активных строителей соц. работы в деревне. Зря [смеетесь]. Над собой смеетесь. В.

[Ответ на обороте:]

Ура, Ура, Ура Красной Армии. Мол[отов]. [Ответ Ворошилова:] А Медынь?»57

§ 4. «Красноармейские»- станицы на Кубани

Известно, что 1932 г. для Кубани стал годом массовой депортации местного населения из казачьих станиц. Недовольный ходом сева и хлебозаготовок И. В. Сталин распорядился выслать 2000 «кулацко-зажиточных» семей из кубанских станиц. Это решение было оформлено как постановление ЦК ВКП(б) (особая папка) от 22 ноября 1932 г.58 Несколько ранее, 22 октября 1932 г., Политбюро приняло решение о создании чрезвычайных комиссий «в целях усиления хлебозаготовок». Одна из них под руководством В. М. Молотова была направлена на Украину, другая, под руководством Л. М. Кагановича, — на Северный Кавказ. Отметим, что состав комиссии Кагановича был намного представительнее своего украинского собрата. Если комиссия Молотова состояла из пяти человек вместе с ее председателем, то в комиссию Кагановича вошли восемь человек. О ее представительности говорит должностной состав участников — М. А. Чернов (Комитет заготовок), Т. А. Юркин (Наркомат совхозов), А. И. Микоян (Наркомат снабжения), Я. Б. Гамарник (начальник Политуправления РККА), М. В. Шкирятов (ЦКК ВКП(б)), Г. Г. Ягода (ОГПУ), А. В. Косарев (ЦК ВЛКСМ). Перед комиссией Кагановича была поставлена задача «выработать и провести меры по слому саботажа, сева и хлебозаготовок, организованного кон

245

трреволюционными кулацкими элементами на Кубани»59. Более того, в момент работы комиссии Л. М. Каганович одновременно назначается на должность заведующего только что созданным в аппарате ЦК ВКП(б) отделом сельского хозяйства. О значимости этой новой структуры говорили отводимые ему задачи. На отдел возлагались функции наблюдения за работой земорганов как по линии совхозов, так и колхозов и МТС, а также контроль и руководство за работой парторганизаций в деревне60.

Не останавливаясь подробно на деятельности работы комиссии Кагановича, скажем только, что 14 декабря 1932 г. было принято постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР «О хлебозаготовках на Украине, Северном Кавказе и в Западной области», в котором отдельный подраздел (пункт 7) касался кубанской станицы Полтавской. В нем говорилось: «а) Выселить в кратчайший срок в северные области СССР из ст. Полтавской (Северный Кавказ) как наиболее контрреволюционной всех жителей, за исключением действительно преданных Советской власти и не замешанных в саботаже хлебозаготовок колхозников и единоличников и заселить эту станицу добросовестными колхозниками-красноармейцами, работающими в условиях малоземелья и на неудобных землях в других краях, передав им все земли и озимые посевы, строения, инвентарь и скот выселяемых. Ответственность за проведение этого решения (пункт "а") возложить на т. Ягоду, Гамарника (с заменой т. Булиным), Шеболдаева и Евдокимова»61. Имя начальника ПУ РККА Я. Б. Гамарника было не случайным. За 1931 и 1932 гг. Красная армия, в частности ее Политическое управление, накопили немалый опыт по переселению значительных красноармейских масс и их семей на Дальний Восток. Видимо, в принятии решения о переселении красноармейцев на Кубань учитывался не только имеющийся у армии опыт, но и фактор благоприятных условий дальнейшего хозяйствования. В отличие от Дальнего Востока, где организация колхозов требовала много сил и материальных затрат, землеустройство Кубани было отлажено и не требовало столь больших усилий от новых хозяев.

События в станице Полтавской повторились и в других станицах Кубани. Всего на «черную доску» было занесено 15 казачьих станиц. Пожалуй, только на Кубани созданию красноармейских колхозов предшествовали трагические события — поголовное выселение (депортация) из станиц местного населения. Так, например, в трех станицах — Полтавской, Медведовской и Урюпинской проживали в общей сложности 47,5 тыс. человек, а выслано было 45,6 тыс.62

За несколько лет до этих событий — в 1929 г. силами военного ведомства было проведено обследование приграничных районов Кубани с описанием «маршрутов». Сохранившиеся в материалах Оперативного управления Штаба РККА документы позволяют воссоздать образ кубанских станиц, не подвергнувшихся еще насилию. О станице Полтавской сказано было следующее: в длину — 7 км, в шири

246

ну — 4 км, в радиусе 7 — 8 км, дворов — 3 624, жителей —17 ООО, лошадей — 7 ООО, коров — 3 405, повозок — 1 500. После подробного перечисления количества колодцев, имевшихся в каждом доме, вдобавок к ним было пять общественных и один артезианский с ручным насосом, кузниц (их было 14), лесных складов, мастерских и пр. объектов, в заключении Штаба отмечалось выгодное военно-географическое расположение станицы. Она «раскинулась среди садов, маскирующих дома. Вместимость станицы в летнее время — до двух дивизий, коим можно укрыто расположиться в садах; в зимнее время укрыто расположить можно не более одной дивизии. Станица может быть хорошо использована для круговой обороны». По мнению военных, этому способствовали равнинная местность без деревьев по обе стороны дороги при выезде из станицы, наличие больших садов по сторонам станичных улиц и отсутствие «резких ориентиров». Кроме того, указывалось, что «дорога проходит по сравнительно твердому грунту и легко может объезжаться в случае необходимости по обе стороны». Отмечалось также и качество воды в колодцах — ее было достаточно, но она пахла болотом и была жесткая от присутствия извести. Среди объектов социально-культурного назначения в станице имелись больница на 30 коек, семь школ 1-й и 2-й ступени, в которых обучались до 7 тыс. человек, а также педагогический техникум на 350 человек. Помимо этого имелось 2 электростанции — одна «для кино», вторая — «для освещения на 1000 лампочек». Кратко была дана и политическая характеристика станицы: «Общее настроение маломощного середняка и бедняка в связи с неурожаем натянутое, но все же политически благонадежное. Красное партизанство было развито сильно — настроение хорошее. Настроение зажиточных середняков и кулаков антисоветское. Основная масса — политически благонадежная»63. Скорее всего, при окончательном принятии решения, какой станице быть первой в этой политической акции, учитывались все факторы — как общехозяйственные, так и географические. Расположение станицы и ее особенности в отношении «круговой обороны» были важны на случай оперативных действий. Напомним, что вооруженное сопротивление сталинскому «новому курсу» на территории Северного Кавказа, в частности на Кубани, было крайне активным.

После принятия постановления ЦК ВКП(б) и краевой власти о занесении станицы на «черную доску» и последовавшего за ним выселения ее населения Реввоенсоветом СССР была отдана секретная директива от 20 декабря 1932 г. за подписью зам. наркома обороны М. Н. Тухачевского о порядке вербовки, отбора и отправки красноармейцев в станицу Полтавскую84. О степени секретности этой директивы можно судить по имеющейся на ней надписи: «Подлежит возврату в секретариат ПУ РККА». Директива имела 12 пунктов. Основными требованиями при вербовке являлись добровольность, тщательный индивидуальный отбор, политическая преданность, дисциплинированность.

247

При этом указывалось, что отбор должен проводиться из числа «добросовестных колхозников, хозяйства которых находятся на неудобных землях и в условиях малоземелья». Уроженцы Северного Кавказа и Украины вербовке не подлежали. Вербовка шла из числа демобилизующихся красноармейцев 1908 года рождения, а также из числа оставшихся на сверхсрочную службу. Более того, разрешалось вербовать из призыва 1931 г., т. е. 1909 года рождения, с досрочным увольнением в долгосрочный отпуск. В составе завербованных должно было быть не менее 40 % «тщательно проверенных» членов и кандидатов партии и 20 % комсомольцев. Политорганам предписывалось разъяснять завербованным красноармейцам цель их переселения, а также «о передаче им в станице Полтавской всех земель, озимых посевов, строений, инвентаря и скота выселенных оттуда» (пункты 2-3). Ответственность за вербовку красноармейцев возлагалась на РВС округа, а также на командиров и военкомов (помполитов) частей и соединений. В отборе красноармейцев должны были участвовать особые отделы, являющиеся представителями органов ОГПУ (пункт 4).

Отметим, что основная масса демобилизованных в 1932 г. к моменту начала вербовки уже была отпущена по домам. Из 313 тыс. подлежащих увольнению к 15 декабря 1932 г. остались в рядах армии только 63 тыс. человек1'5, причем по отдельным округам, намеченным для проведения вербовки, число оставшихся красноармейцев было крайне незначительно. Так, по ЛВО было проведено почти стопроцентное увольнение, по ПриВО осталось около 150 человек, по БВО — около 1000 человек, по МВО — чуть более 4 000. Наибольшее число красноармейцев оставалось в пограничных войсках — 20000 человек66. Такая поспешность в проведении акции свидетельствует об оперативности принятых в ЦК решений, а также о том, что военное командование не было заранее проинформировано о намечаемых центром действиях.

Согласно директиве вербовка и перевозка красноармейцев должна была быть завершена к 10 января 1933 г. (пункт 5). Отправка завербованных должна была производиться по мере их накопления — отдельными партиями в 35-40 человек и обязательно в сопровождении старшего командного и политического состава. Отправка семей завербованных красноармейцев поручалась райвоенкоматам совместно с органами ОГПУ. Завербованные красноармейцы обеспечивались обмундированием 1-го срока носки, продовольствием на весь путь следования с запасом на семь суток (хлеб, консервы, чай, сахар). При этом все мероприятия, включая и отправку домашнего имущества, и детское питание в дороге, осуществлялись бесплатно (пункты 6-8). Вербовка и отправка осуществлялась без освещения в печати (пункт 12); завербованным также не полагалось говорить в пути следования, куда они направляются. На узловых станциях предписывалось организовать постоянное дежурство для поверки прохождения вагонов и организации необхо

248

димой помощи. Ход и результаты вербовки и перевозки освещались в периодических оперативных сводках, которые каждые три дня передавались в Главное управление РККА (пункты 9, 11). Таковы были условия проведения этого специального правительственного задания. Нередко и в документах оно проходило под грифом «особое задание». Интересно, что выполнение «особого задания» проходило, с одной стороны, в условиях повышенной секретности, а с другой — с элементами торжественности. На местах считали, что задание партии и правительства необходимо выполнять под звуки духового оркестра, который придавал особый настрой отъезжающим. Повышенная торжественность политорганами осуждалась, ведь «излишняя торжественность при проводах эшелона привлекала внимание и постороннюю публику», отмечалось в одном из донесений67.

Право выполнения правительственного задания было предоставлено только пяти округам: Московскому, Ленинградскому, Белорусскому, Украинскому и Приволжскому. Кроме того, к осуществлению задания были привлечены и войска ОГПУ. Наряды по округам распределялись следующим образом: МВО - 350, ЛВО - 350, БВО - 350, УВО - 250, ПриВО — 200, войска ОГПУ — 1050 человек68. С завербованными красноармейцами проводилась соответствующая идеологическая работа. Так, например, были проведены беседы об экономике Северо-Кавказского края, и в частности станицы Полтавской; о роли казаков при царизме и советской власти; о политике партии в вопросах колхозного строительства. Наряду с этим были организованы посещения завербованными сельскохозяйственных музеев, театров, звукового кино69. Кроме политического и культурного просвещения завербованным красноармейцам полагались также материальные преимущества. Они снабжались обмундированием, причем отметим, что 1-го года носки; окладом за январь с дополнительными расходами по 100 рублей; питанием на время пути следования. Несомненно, что все это преследовало одну цель — красноармейцы не должны были усомниться в правильности проведения политики коллективизации и борьбы с кулацким саботажем.

Донесения политуправлений военных округов свидетельствуют о том, что общие настроения при вербовке красноармейцев были «на достойном идеологическом уровне» — в целом «драться за социализм»70. Однако были и сомнения, и негативные высказывания. Так, например, отмечались случаи, когда подавались заявления с целью досрочного ухода из армии: «...осточертела эта служба — поедем и мы в колхоз», а далее приписка — из списков завербованных вычеркнут71. Среди начсостава имелись такого рода разговоры: «Хитро делают — комсостав не берут, а ведь это отличный случай для демобилизации»72. В донесениях можно встретить и более негативную реакцию с оценкой самой политики партии: «Выселение — это аракчеевский прием, и линия партии

249

неверна. Нужно классовое сотрудничество, а вы (т. е. политруки) без всякой критики, как буквоеды, выполняете все, что вам говорят»73, или: «Вот дохозяйничались, теперь хоть военные поселения устраивай, ведь этот колхоз не зря из красноармейцев набирают — это вооруженный отряд, который все будет подавлять. Агитацией не поможешь, теперь силой давай. Я при удобном случае расскажу, что колхоз значит». Интересно, что на полях политдонесения напротив этого высказывания имеется помета зам. начальника ПУ РККА: «Почему не арестован»74.

Среди отложившихся в архиве документов сохранилось несколько писем красноармейцев, приехавших в станицу и написавших о своих впечатлениях домой или в свою часть. Автор одного письма, красноармеец, пишет: «...Я попал туда, куда мечтал давно. Вот тут и есть, как мне кажется, самая настоящая жизнь... Если пожелаете работать и пить виноградное вино, то просим, пожалуйста»75. В другом письме приехавший в станицу родственник завербованного красноармейца пишет к брату в Осташков: «Село такое, как наш город, даже еще больше. Земли столь много, что не охватишь и глазом, равно земля черная и никакого удобрения и навоза не требуется»76. Автор этого письма в восторге не только от полученной земли, но и от полученного хозяйства, о котором он не мог и мечтать в своем городишке: «Квартира хорошая, огород большой, очень хорошие сады. В избе у нас есть русская печь, топим дубовыми дровами... В нашем доме было оставлено 3 стола, койка деревянная, комод для белья, шкафчик для посуды... хорошая собака, кошка, скамеек 4 штуки — не такие, как у нас, а лучше много раз, а богов и икон так много, что печки топим»77. На копии приведенного письма имеется резолюция зам. начальника Политического управления РККА: «Сохранить как материал для отчета в ЦК». Видимо, благодаря столь явным восторгам это свидетельство из прошлого дошло не только до ЦК, но и до потомков.

Каковы же были те, кто ехал в станицу «строить бесклассовое социалистическое общество»78. Большинство из едущих были малообеспеченные и неимущие крестьяне. Напомним, что это предусматривалось условиями вербовки. В донесениях политуправления МВО отмечалось, что 75 % едущих с двух-трехлетним колхозным стажем, из которых значительная часть были бывшие организаторы колхозов, председатели и члены правлений колхозов, бригадиры. Из них партийная прослойка составляла 59,1 %, а комсомольская — 34,4 %79. Из мотивов, побудивших ехать в колхоз, указывались лишь два: 1) сознание политической целесообразности и необходимости и 2) экономические соображения. Под последними подразумевались малоземелье, неудобные земли, плохие постройки или отсутствие таковых. Приведем несколько примеров, характеризующих настроения едущих в станицу красноармейцев: «Нам рассказали, что кулаки разложили колхозы... Мы будем зорко глядеть, там еще кое-где в дырках засели кулаки, всех повытравим» или: «Мы

250

знаем колхозную работу. До Красной Армии тоже в колхозе были. Знаем поганую работу кулака. Нас не возьмешь просто, мы кое-чему научились еще и в Красной Армии»80.

Для воссоздания социального портрета завербованных не последнее место занимает география их местожительства до призыва в армию. К сожалению, в сохранившихся списках завербованных эта информация отсутствует. Однако недостающие пробелы можно частично восполнить при использовании сводок об отправке семей красноармейцев. Переселению семей красноармейцев уделялось большое внимание, так как только с приездом семьи можно было надеяться, что красноармеец будет крепко устраиваться и никуда не уедет. Переездом семей занимались местные органы НКВМ и ОГПУ. В случае если семья отказывалась ехать — а такие отказы были — с ними проводилась разъяснительная работа как партийными, так и колхозными органами. Несмотря на проводимую работу, 139 семей все-таки остались на своих местах.

Сводки о перевозке семей лаконичны — информация о месте формирования эшелона, о числе отправляемых вагонов, о количестве отправляемых семей, но этого достаточно, чтобы узнать, где проживали завербованные красноармейцы. К примеру, в одной из сводок приводится такая информация: с территории ЛВО намечалось к отправке 150 семей, из Вятки — 78, из Вологды — 26; с территории БВО — из Брянска — 49 семей; с территории ПриВО — 218 семей, из Казани и Пензы — по 2 вагона, из Сызрани — 4, из Свердловска — 5, из Балашова — 6. В МВО пунктами формирования эшелонов были Глазгов, Горький, Белгород, Валуйки, Становой и др. По МВО количество перевозимых семей завербованных достигало цифры 380. Формировались также эшелоны в Саратове, Смоленске, Бологом81. В одном из донесений политуправления МВО говорилось, что большинство завербованных — выходцы из Центрально-Черноземного района, Московской и Уральской областей с семейным положением в два и более членов семейств82. В итоговой сводке Главного управления РККА на 9 февраля 1933 г. приводились следующие цифры по итогам перевозок семей завербованных. К этому числу намечалось к перевозке 1016 семей, из них по округам: МВО - 377, ЛВО - 150, ПриВО - 225, БВО - 236, УВО - 28. Однако на данное число в станицу Полтавскую прибыли 315 семей, находились в пути — 420, отказались — 13983.

Семьям разрешалось везти с собой скот, продукты, зерно, картофель, домашнюю утварь. В дороге силами военной кооперации для красноармейцев было организовано бесплатное питание, а для семей на узловых станциях были организованы горячие обеды — «из 2-х блюд с мясным»; «щи на мясном бульоне, шницель»; в ряде случаев по удешевленным ценам (на ст. Бологое — 35 коп., в Москве — 1 руб. 35 коп.); детям выдавалось: манный суп, манная каша с молоком на сливочном масле. Кроме того, на детей выдавалось — 1 кг конфет, 100 г масла животного,

251

1 кг печенья, 1 кг белого хлеба, 1 л молока84. Все эти гастрономические подробности, содержащиеся в отчетных материалах политорганов, — лишнее свидетельство тому, как продуманны были средства воздействия на вербовавшихся. В условиях уже начавшегося голода мясные щи или шницель, сытная каша для ребенка становились самыми вескими агитационными средствами. Переселение красноармейцев и их семей в станицу было в основном завершено к 25 февраля 1933 г.85

Что же представляла из себя станица после выселения местного населения? Крупицы этих бесценных на сегодняшний день сведений можно найти в тех же материалах политорганов. В уже цитируемом нами письме завербованного красноармейца имеются такие строки: «Идешь по улице станицы — заборы и стены, все исписано лозунгами. Сейчас станицу никак не отличишь от 17-18 годов — аресты, ссылки, обыски. Это началось с того, что казачество, большинство зажиточное, из этой станицы во время революции было оплотом белозеленых банд, и они, т. е. кулачье, взяли в свои лапы власть Советов и партийную организацию, объявили хлебный бойкот Советской власти. Все виды заготовок выполнены на 7 %. Пшеница, которую сняли для того, чтобы не сдавать, сыпали в колодцы, зарывали в землю. В общем, полная контрреволюция. Вот партия нас послала как коммунистов для ликвидации и устранения этого саботажа. Мы за несколько дней нашли 475 ям с пшеницей, отобрали 1 280 сабель, 50 пик, около 200 винтовок, 700 наганов и десятки ящиков патронов различных систем. За это станицу выслали на Соловки — 2 250 семей, или 12 500 человек, порядочное количество казаков уже расстреляли и много подлежит расстрелу...», и далее: «Станица Полтавская на военном положении. Все делается по приказанию коменданта, без пропуска из станицы не выпускают, до 12 января хождение по улицам — до 10 часов вечера, попавшие позднее 10 часов отправляются к коменданту (вообще красота — кто не понимает)»86.

К сожалению, в сохранившихся архивных материалах отсутствуют сведения о социальном составе выселенного местного населения станицы Полтавской. Однако такие сведения имеются по другой станице — Медведовской, заселение которой красноармейцами началось в первых числах февраля 1933 г. Приведем эти цифры, чтобы представить социальный состав выселяемых жителей. Всего из станицы Медведовской было выселено 888 семей (хозяйств), или 4018 человек. По социальному составу высланные представляли: кулаков — 714, середняков — 170, бедняков — 4, по политическому прошлому: белых офицеров — 2, палачей — 17, белобандитов — 60, родственников репрессированных — 387, родственников белогвардейцев — 100, репатриантов — 8, карателей — 30, имеющих родственников за границей — 28, служивших у белых — 256. Кроме того, органами ОГПУ из станицы было изъято с ноября 1932-го по март 1933 г. 1013 человек, из них к

252

высшей мере были приговорены: 125 человек — крайполиттройкой и 33 — сессией крайсуда, остальные — в основном к 10 годам концлагерей. Среди изъятых органами ОГПУ по социальному положению было: кулаков — 621, середняков — 190, бедняков — 15, служащих — 33, интеллигентов — 6; по политическому прошлому: белых офицеров — 8, репатриантов — 8, палачей — 25, карателей — 87, бандитов — 142, имеющих родственников за границей — 35, родственников репрессированных — 283, служивших у белых — 27 787.

Хотя подробные сведения отсутствуют по Полтавской, но отдельные вкрапления столь важной для потомков информации все же можно найти в архивных материалах. Правда, эта информация содержится в документах, вышедших из недр различных ведомств, в связи с чем данные требуют сравнительного анализа. Так, например, ПП ОГПУ Северо-Кавказского края сообщал 22 декабря 1932 г. в НКВМ следующие цифры о средней урожайности в станице Полтавской: озимой пшеницы — 12 центнеров с га, ячменя — 15, кукурузы — 15, овса — 6-7 при возможном хорошем урожае соответственно 22-25, 22, 30-35, 10-12. В той же справке указывалось количество жилых свободных построек: около 2 тыс., хозяйственных — 1 55088. Через несколько дней, 27 декабря, из Ростова-на-Дону в Наркомзем СССР была направлена телеграмма, копия которой отложилась в материалах Политуправления РККА. В ней характеристика станицы Полтавской была следующая: хозяйств — 3 581, из них колхозных — 1 158; населения — 21 016, из них в колхозах — 4 384; посевной площади — 14 990 га, в том числе в колхозах — И 233; скота в колхозах: рабочих лошадей — 1 042, рабочих волов — 38989. Наконец, третьим источником с подобного рода информацией был доклад ПУ МВО по результатам выполнения «особого задания». В нем указывалось: население станицы до выселения — 16636 человек и 2954 хозяйства, после выселения — около 600 хозяйств (2 переселенческие коммуны и красные партизаны). Основные культуры — пшеница, ячмень, подсолнух (40 %), кукуруза, рис, огородные культуры (15 %), садоводство и виноградарство. Средняя урожайность пшеницы — 200 пудов с га. При этом указывалось, что площади фруктовых садов и огородов — от 0,4 до 2 га. После выселения в домах оставались вся мебель, скот, с/х инвентарь. Все это переходило к новым хозяевам, приехавшим организовывать новые колхозы и новую жизнь.

На первых порах в организации колхозов активно помогали армейские структуры. В станице была организована выездная редакция газеты «Красноармейская звезда» (органа партбюро N-ro полка), расположившаяся по адресу: ст. Полтавская, ул. Красная, 69. Среди архивных материалов сохранилось девять номеров этой газеты (№ 1-9) за январь 1933 г. Лозунги и заголовки передовиц говорят сами за себя: «В позорной станице создать большевистские урожайные колхозы» (№ 1), «Станицу Полтавскую переименовать в село Красноармейское»

253

(№ 2), «До выборов станичного комитета осталось три дня» (№ 3), «Долой обезличку — бич коллективного хозяйства» (№ 5), «Каждому колхозу — стенгазету, бригаде — ильичевку» и прочие90. Вместе с красноармейцами в станицу приезжали политработники и комсостав, которые помогали организовать работу на начальном этапе. Учитывая уровень правительственного задания, станицу посетили неоднократно и сотрудники ПУ РККА. Некоторые части, отправляя добровольцев в Полтавскую, снабжали их не только дополнительными продуктами, но и столь необходимыми в разоренной станице предметами культпросвет-имущества — кинопередвижки, радиочемоданы, гармошки, пластинки, балалайки, мандолины, шашки, домино и, конечно же, литература, вплоть до чистой бумаги для написания писем91.

К весне 1933 г. в станице имелось уже 2300 красноармейских хозяйств, причем среди красноармейцев были и такие, которые «перетащили сюда» до 12 членов семей. Начальник ПУ СКВО С. Н. Кожевников в апреле 1933 г., докладывая начальнику ПУ РККА Я. Б. Гамарнику о настроениях красноармейцев-переселенцев, на основании личных впечатлений отмечал, что работают они с подъемом и толково, «сумели поставить на ноги коня (до безобразия запущенного — "смертника")»92. Его вывод был таков: «Нужно сказать, что основная масса красноармейцев осела». Такое же «хозяйственное настроение» отмечалось им в отношении остальных членов семей: «Взрослые все в поле (мужчины главным образом ночуют там). Старики ходят с молотками и топорами и подбивают гвозди, чинят, приводят в порядок свое приусадебное хозяйство. Женщины, ребятишки по садам копошатся — подрезают сучья, окапывают деревья, очищают запущенные усадьбы. Это... говорит о том, что люди хотят закрепиться и жить "по-хозяйски"»93. В добавление к мнению политработника приведем высказывание красноармейца-переселенца, взятое из письма его к военкому: «...Чувствую, что в работе произошел большой перелом. Работал ведь я и до армии, но теперь появилась какая-то решительность, самоуверенность в начатое дело, в его победу и твердость, которой не хватало. Красная Армия на 100 % ворочает человека»94.

Однако не все были подвержены столь сильному воздействию армии. Были и иные настроения среди переселенцев, особенно отмечались «остро нездоровые» настроения среди пограничников. В одном из донесений за январь 1933 г. говорилось, что «13 человек уже отсюда отправлены, на очереди еще 15, но с этим не заканчивается». Против этих строк на полях донесения зам. начальника ПУ РККА написал: «Немедленно разыскать этих дезертиров и привлечь к ответственности»95. Дезертиры, не только косвенные, но и конкретные, были. К апрелю 1933 г. число дезертировавших из станицы доходило до 40, как уточнял начальник ПУ СКВО С. Н. Кожевников в приводимой уже докладной записке, «главным образом за счет красноармейцев-пограничников». Около

254

150 человек причислялись к косвенным дезертирам — те, кто «написал своим семьям, чтобы те не приезжали, в надежде — раз не приедет семья, значит, меня осенью отпустят». В большинстве своем это были красноармейцы из числа досрочно демобилизованных, но не имеющих пока прав «быть вольным гражданином», это право они приобретали только после полного окончания срока службы.

Причины «возвращенческих» настроений среди красноармейцев вытекали в основном из трудностей быта — недостаточное питание, особенно детей. Глава семьи получал 800 граммов хлеба в день, а члены семьи — 400, при этом практически отсутствовали крупы, жиры, не хватало овощей. Но были и другие причины, из-за которых люди решались на такой серьезный шаг, как дезертирство.

Показательна в этом отношении служебная записка начальника ПУ ЛВО И. Е. Славина, адресованная начальнику ПУ РККА Я. Б. Гамарнику, от 8 апреля 1933 г. (52сс): «В последнее время комиссары частей округа получают значительное количество писем от б[ыв.] красноармейцев, посланных в колхозы Северного Кавказа (ст. Полтавская и Уманская) с жалобами на голод, недостаток питания и т. п. Это создало среди некоторых красноармейцев тягу к уходу из колхозов и даже желание возвращения обратно в свои части. Воинские части никакой реальной помощи в продовольствии до урожая оказать не могут. Препровождая копии нескольких писем, считал бы необходимым оказание централизованной правительственной помощи в улучшении продовольственного положения указанных колхозов. Приложение: письма из ст. ст. Полтавская и Уманская (на 10 листах)»96.

Среди материалов политорганов сохранилось письмо одного из «дезертиров», оставленное им товарищам. Приведем его почти полностью, с сохранением стиля; видимо, при перепечатке — а оно сохранилось в копии — или из-за волнения автора ключевое слово «не смогу» оказалось без приставки «не». Обращаясь к товарищам красноармейцам, он писал: «Я решил вас покинуть из-за своей паскудной семьи, которая отказалась приехать ко мне в колхоз... на новую форму жизни. Но, дорогие товарищи, ввиду ихних престарелых годах я [не] смогу их бросить на произвол судьбы, т. к. они меня вырастили до совершенствующих годов. А самое главное, я не намерен бросить жену и малого ребенка, который еще нуждается в отцовском воспитании. Я решил вас покинуть, т. е. сделаться врагом социализма на сегодняшний день, еще раз повторяю, что только на сегодняшний день. А в дальнейшем, т. е. по приезду в свой колхоз, я тоже буду строителем социализма, так же, как и вы»97. Эта записка-письмо — своеобразное свидетельство протеста простого красноармейца против стремления властей превратить его в «винтик» своей политики. Использование им грубого слова можно рассматривать как средство прикрыть свою незащищенность против насилия.

255

«Отрицательные» настроения отмечались политорганами и среди приехавших женщин и стариков. В неоднократно цитируемой нами докладной записке С. Н. Кожевникова говорилось о причинах этих настроений: «Люди с севера, из Белоруссии, привыкли жить в деревянных избах, с деревянными полами, а тут мазанки и глинобитный пол. Поэтому грязно. Не знают, как заделать выбоины в полу. Хозяйки, так те "тоскуют" по русской печи. Не завели еще своего личного хозяйства — кур, корову ("живности нет"). Это не только "тоска" по "своему" куренку, по "своей" корове. Дело в том, что отсутствие всего этого отражается на питании, особенно детей... На этой почве у некоторых были целые семейные "трагедии". Разводились — жена с ребятишками уезжала обратно, а сам оставался (два таких случая было)»98.

Была и другая причина «отрицательных» настроений переселенцев — это взаимоотношения с местным населением. Несмотря на практически поголовное выселение населения, особенно мужского, в станице все же осталась часть коммуны им. Фрунзе. Как отмечалось, хотя «казачья часть» была «сильно разбавлена», имелись случаи поджогов, побоев, воровства и грабежа со стороны местного коренного населения. «Боязнь казаков» особенно отмечалась среди стариков, которые говорили: «Как бы казаки не возвратились и нам не попало»99. О степени «боязни» можно судить по предложению, с которым С. Н. Кожевников закончил свой доклад руководству ПУ РККА: «Народ требует, чтобы им выдали кое-какое оружие. Со своей стороны считаю, что оружие дать им нужно, и прошу Вашего разрешения выдать им кое-что из забракованного оружия для самообороны»100. Ответ ПУ РККА на поставленный вопрос нам неизвестен. Его нет и среди материалов архивного дела, в котором собраны воедино материалы по заселению красноармейцами кубанских станиц в 1932-1933 гг. Но есть другой, который вытекает из всего нами изложенного. Главный вывод истории — насилие всегда порождает новое насилие, оно никогда не остается без ответа.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Красная армия в середине 1920-х гг., хотя и именовалась рабоче-крестьянской, более чем на 2/3 по социальному составу являлась крестьянской. По данным на весну 1925 г., армия имела в своем составе: крестьян — 72,5 %, рабочих — 16,7, прочих — 10,8 %. Количественные показатели соответствовали следующим цифрам: крестьян — 369000 человек, рабочих — 84 673 человек, прочих — 55370 человек1. Итоги военной переписи 1926 г. показали дальнейший, хотя и незначительный рост численности крестьян в составе армии. По данным на 17 декабря 1926 г., армия имела в своем составе: крестьян — 77,4 %, рабочих — 15,1, прочих — 7,8 %.

Перепись 1926 г. позволила впервые представить Красную армию по признаку — положение в промысле или занятии. Отдельно выделенной группы «крестьяне» условиями переписи не предусматривалось. Наряду с группами «рабочие» и «служащие» предусматривались «хозяева» и «прочие». К числу «рабочих» относились все лично занимавшиеся физическим трудом по найму, хотя бы они и происходили из крестьян; в группу «прочие» были отнесены в том числе лица и члены семьи, помогающие в сельском хозяйстве. Таким образом, крестьяне вошли прежде всего в группу «хозяева», которая составила достаточно высокий процент — 18,1 %, а также частично в группу «прочие», имеющую такой же немалый показатель — 49,2 %. Предварительные итоги переписи РККА, опубликованные в 1927 г., свидетельствовали о значительном присутствии крестьян среди личного состава военнослужащих. Причем, что немаловажно — не только по происхождению, но и по работе до призыва в армию.

Проведенное реформирование армии в середине 1920-х гг. и окончательный переход к смешанной системе войск определили новые принципы комплектования армии, предусматривающие сочетание элементов устройства постоянной кадровой армии с территориальными частями, организованными по принципу милиционной армии. Переход на смешанную систему комплектования позволил пропускать через армию большую часть призывного контингента, составляющего наиболее активную часть мужского населения страны в возрасте от 21 до 40 лет.

257

Из десяти военных округов (объединений), существовавших на территории СССР к 1930 г., только два были полностью кадровыми — САВО и ОКДВА; два — полностью территориальными — ПриВО и СибВО; к ним же относился и МВО, в составе которого действовала только одна кадровая дивизия; пять округов — ЛВО, БВО, УВО, СКВО, ККА, имели в своем составе как кадровые, так и территориальные дивизии.

Таким образом, смешанное устройство Красной армии способствовало военизации населения через систему сборов при территориальных частях. Учитывая, что большая часть районов сплошной коллективизации и раскулачивания находились на территории военных округов, имеющих в своем составе территориальные формирования, крестьянское недовольство могло стать серьезной проблемой не только для власти, но и армии.

Красная армия к середине 1920-х гг. представляла собой достаточно стабильную в политико-моральном отношении общность людей. Влившийся в армию молодняк 1903 г. рождения отличался политической активностью и желанием получить в армии «известный круг знаний, и притом таких, которые могли бы принести пользу после выслуги положенного срока». Причем среди молодняка многие были активистами еще до призыва в армию. Реформирование армии способствовало повышению статуса ее в обществе, особенно среди крестьянской части. Расширение территориального строительства усиливало связи между армией и крестьянством. Среди молодого пополнения крайне незначительным было распространение «крестьянских» и «налоговых» настроений.

Переход к насильственным методам в аграрной сфере отразился на настроениях личного состава Красной армии, особенно рядового и младшего комсостава, проявившись в усилении «крестьянских настроений». В основе этих настроений лежала позиция крестьян-красноармейцев, которые либо поддерживали, либо не поддерживали мероприятия власти в отношении деревни. Сущность «крестьянских настроений» составляли вопросы, являющиеся основными для жизнедеятельности деревни: размеры хлебозаготовок; товарные отношения на рынке; цены на хлеб; снабжение деревни промышленными товарами; размеры с/х налога и самообложения. С развертыванием колхозного строительства и проведением массового раскулачивания к ним добавились вопросы «перегибов» при осуществлении этих мероприятий. По мере развертывания борьбы с кулачеством на смену «крестьянским настроениям» пришли «кулацкие настроения». Переименование «настроений», примененное соответствующими органами в угоду политической ситуации в стране, не изменило их сути.

Субъектом — носителем «крестьянских настроений» могли быть представители трех социальных групп крестьян, проходящие службу в

258

армии (крестьяне-бедняки, крестьяне-середняки и крестьяне-кулаки). В зависимости от периода роль каждой из социальных групп могла либо усиливаться, либо понижаться. Несмотря на всплески и колебания, наблюдающиеся в различные периоды в 1928-1931 гг., настроения красноармейских масс были нейтрализованы совместными усилиями и конкретными мероприятиями различных органов.

При переходе к политике ликвидации кулачества как класса Красная армия была выведена из-под удара этой политической кампании — семьи красноармейцев не подлежали раскулачиванию. Уступки эти были вызваны рядом причин. Среди них не последнее значение имел крестьянский состав Красной армии, особенно ее территориальных частей, составлявший большинство внутренних военных округов. Эти части представляли для власти наибольшую угрозу, так как получали доступ к оружию на время сборов. Уступки со стороны власти выразились в запрете на раскулачивание крестьянских семей, члены которых находились на службе в Красной армии. Развитие событий, когда переменники и бывшие красные партизаны стали активно участвовать в крестьянских выступлениях, заставили власть расширить круг лиц, не подлежащих раскулачиванию. Со временем к ним были причислены и красные партизаны.

Однако, избежав одной кампании, армия была вовлечена в другую, нацеленную на «изъятие социально чуждых элементов» из ее рядов. «Чистка» армии, начавшаяся летом 1928 г. как секретная акция, со временем превратилась в постоянную кампанию, проводившуюся в последующие годы и сыгравшую не последнюю роль в достижении стабильности внутри Красной армии. Важно отметить, что «чистка» армейских рядов проходила одновременно с «чисткой» внутри деревенского сообщества, когда значительные группы лиц лишались гражданских прав, становясь «лишенцами». Призывные комиссии на местах строго следили за социальным лицом призывников. Таким образом, «просочиться» через призыв или сборы в армейские ряды «социально чуждым элементам» становилось все труднее, а со временем и невозможно. При борьбе с «искривлениями» весной 1930 г. было отмечено наибольшее число нарушений в этом направлении.

При осуществлении мероприятий по ликвидации кулачества как класса силовые функции Красной армии были задействованы только в приграничных районах страны, где могла возникнуть угроза ее безопасности. Армия — в виде отрядов или усиленных групп — была оставлена в качестве резерва на случай чрезвычайных ситуаций. Исследование показало, что в массе своей армия как вооруженная сила не была использована против крестьянских выступлений, хотя примеры несанкционированного привлечения военнослужащих имелись по всем военным округам.

Военное руководство требовало от командования военных округов соблюдать существующий порядок привлечения частей Красной

259

Армии на «внутреннем» фронте, изложенный в приказе РВС СССР 1926 г. Оно осуждало действия армейских частей, участвующих в раскулачивании или подавлении крестьянских выступлений. Известно, что события в Медыни в январе 1930 г. и действия командования СКВО в марте 1933 г. вызвали со стороны военного руководства целый ряд директив, подтверждающих существующий порядок использования армейских частей на «внутреннем» фронте.

Отметим, что позиция автора в вопросе определения степени участия армии в осуществлении насильственных действий в деревне была неоднозначной на разных этапах исследования. На первом этапе, когда только началось выявление архивных материалов для документальных изданий, о которых говорилось в работе, автор вместе с другими своими коллегами считал, что армия была инструментом подавления крестьянских выступлений в период проведения коллективизации и раскулачивания. Однако поиск в архивах не дал документальных подтверждений этой версии. Наоборот, документы свидетельствовали о том, что роль исполнителя политических решений по раскулачиванию была отведена другой силовой структуре — органам ОГПУ и подчиненным им войскам ОГПУ. Они же осуществляли и подавление крестьянского сопротивления. Проведенное нами исследование не только подтверждает этот вывод, но и уточняет его.

В январе 1930 г., когда власть распределяла главные роли в глобальной «политической» трагедии, Красной армии была отведена ведущая роль во втором составе исполнителей — в процессе советизации советской деревни. При осуществлении сплошной коллективизации деревни Красная армия рассматривалась как политическая сила, способная привлечь на сторону власти значительные массы крестьянства. Внутриармейская система подготовки специалистов для колхозов способствовала формированию их кадрового потенциала всех уровней от низшего до высшего — специалистов, «способных руководить не только колхозами, но и отдельными отраслями работы в них». Более того, возможности Красной армии были задействованы властью в организации новых колхозов, особенно в приграничных районах страны. В настоящее время известна и менее благовидная роль Красной армии — в организации переселения красноармейцев в станицы Кубани, население которых было депортировано в 1932-1933 гг. за «саботаж» и «срыв» хлебозаготовительной кампании.

В целом задача, поставленная властью перед политорганами Красной армии, была выполнена. Напомним слова начальника Политического управления РККА А. С. Бубнова, который еще в самом начале трагических событий — в марте 1928 г. указывал армейским политорганам: «Всю работу по укреплению политико-морального состояния РККА политсостав и парторганизации должны вести, учитывая, что Красная Армия является крупнейшим фактором в деле проведения политики

260

партии в деревне и укрепления ее влияния среди масс батраков, бедняков, середняков». Действительность неоднократно подтверждала это.

Обратим внимание, что в один день — 30 января 1930 г., вышли два постановления, определяющие будущее деревни. Первое — постановление Политбюро ЦК ВКП(б), задающее направление всей будущей работе и нацеленное на ликвидацию кулачества как класса. Второе — от имени РВС СССР, определяющее степень участия Красной армии в подготовке новых колхозных кадров для обновленной советской деревни. Не стоит сомневаться в едином указующем персте обоих постановлений, учитывая, что РВС СССР являлся военно-политическим органом, а ПУ РККА действовало в составе военного ведомства на правах отдела ЦК ВКП(б). Подтверждением сказанного может служить первый пункт постановления РВС СССР об участии Красной армии в колхозном строительстве: «Готовить всю массу красноармейцев и младшего начсостава для активного участия в строительстве социалистической деревни, в массовом колхозном строительстве и ликвидации кулака как класса. Уже в текущем году необходимо добиться, чтобы все 100 % красноармейцев и младших командиров — крестьян, увольняемых из РККА, были вовлечены в колхозы. Эта задача должна пронизать содержание партийно-политической работы в течение всего периода пребывания красноармейцев и младшего начсостава в рядах РККА. В соответствии с этим Политическому управлению немедленно перестроить политическую работу (агитацию, пропаганду, печать, клубы и т. д.)»2 Как видим, степень вовлечения армии в политические планы крайне высока — «вся масса»; «все 100 %». Обращает на себя внимание и другое обстоятельство. Постановление РВС СССР в отличие от секретного постановления Политбюро было опубликовано 1 февраля 1930 г. в центральной печати — не в специальной военной, каковой являлась газета «Красная Звезда», а в центральном органе исполнительной власти — газете «Известия». Заметим также, что подписавший данное постановление К. Е. Ворошилов был указан только первой частью своей должности — председателем РВС СССР; вторая часть его должности — народный комиссар по военным и морским делам, была опущена. Думается, что в этих, на первый взгляд, мелочах и совпадениях присутствовала логика и воля главного инициатора всего «нового курса».

Парадокс ситуации состоял в противоречивости указаний и действий, вытекающих из установок. С одной стороны, военное руководство постоянно напоминало своим подчиненным о прямых обязанностях, которыми должна заниматься армия — о боевой подготовке. В том же постановлении РВС СССР от 30 января 1930 г. говорилось: «Ни одного часа, ни одной минуты за счет боевой подготовки! Больше внимания делу боевой подготовки!» С другой стороны, подготовка колхозных кадров внутри армии требовала значительного времени, которое приходилось выкраивать за счет главной задачи армии. Известно,

261

что после постановления РВС СССР работа по подготовке колхозных кадров была построена на систематическом обучении красноармейцев и младшего состава последнего года службы необходимым навыкам при стопроцентном охвате.

В завершение отметим, что власть, опираясь на различные структуры и используя различные средства, смогла удержать под своим контролем ситуацию в Красной армии, не позволив превратиться угрожающей волне «крестьянских настроений» в шторм. Несомненно, что в этом большая заслуга принадлежала армейским политорганам, которые в своей работе использовали весь арсенал форм и методов воздействия и воспитания на красноармейцев, накопленный в годы Гражданской войны и последующие. Несмотря на серьезные недочеты в их работе, присутствующие на начальном этапе, в 1928 г., позитивный результат был налицо.

Своеобразная победа в армейской среде была важнейшим залогом победы всего «нового курса» в деревне и по праву сравнима со стратегическим сражением, определяющим исход боевых действий. Иначе трудно объяснить тот факт, что ни резкое усиление «крестьянских настроений», ни карательные меры, как внутри армии, так и в деревне, ни массовые выступления крестьян, ни даже голод 1930-х гг. не привели к взрыву, как это было в 1921 г., способному заставить власть отказаться от своих планов.

ПРИМЕЧАНИЯ

Предисловие

В апреле 1918 г. был установлен нагрудный знак для красноармейцев и командиров Красной армии — пятиконечная звезда из красной эмали с золотыми лучами, в центре которой были изображены плуг и молот; звезда располагалась поверх венка из дубовых и лавровых веток. Вскоре нагрудный знак в виде красной звезды был преобразован сначала в красноармейский значок, а с июля 1918 г. в значок-кокарду (приказы Народного комиссариата по военным делам от 7 мая № 321 и от 29 июля 1918 г. № 594). В соответствующем приказе Народного комиссариата по военным делам предписывалось в обязательном порядке носить красноармейский значок-кокарду всем красноармейцам. После окончания Гражданской войны ношение нагрудного знака было отменено приказом РВСР от 29 мая 1922 г.

Глава 1. Историография. Источники. Архивные документы

Помимо общеизвестных работ Л. Д. Троцкого заслуживает внимания его книга, изданная в России спустя много лет. В ней содержится глава, анализирующая социальный состав Красной армии. См.: Троцкий Л. Преданная революция. М.: НИИ культуры, 1991. Вишняков Н. П., Архипов Ф. И. Устройство Вооруженных Сил СССР. М.: Военный вестник, 1927. Изд. 3-е, исправленное и дополненное по 15 мая 1927 г. 384 с; Малиновский Л. П., Стуцка К. и Смородинов И. Милиционно-территориальное строительство. М.: Военный вестник, 1927; Таль Б. История Красной Армии: Краткий общедоступный очерк. М., 1929; Мовчин Н. Комплектование Красной Армии (Исторический очерк). Изд. Управления по исследованию и использованию опыта войн Штаба РККА, 1926. 292 с.

Конюховский В. И. Борьба Коммунистической партии за укрепление Красной Армии (1921-1941 гг.). М., 1958; Кузьмин Н. Ф. На страже мирного труда (1929-1940 гг.). М, 1959.

Душенькин В. В. От солдата до маршала. М., 1960; Командарм Якир. Воспоминания друзей и соратников. М., 1963; Бабенко П. М.

263

И. Э. Якир (Очерк боевого пути). М., 1964; Салехов Н. И. Ян Борисович Гамарник (Очерк о жизни и деятельности). М., 1964; Обертас И. Л. Командарм Федько. М, 1965; Панков Д. В. Комкор Эйдеман. М., 1965; Тодорский А. И. Маршал Тухачевский. М., 1966; Севастьянов В., Егоров П. Командарм первого ранга Уборевич. М., 1966.

5 История Коммунистической партии Советского Союза. М., 1967-1970. Т. 3-5; История второй мировой войны, 1939-1945. М., 1973-1974. Т. 1-3; 50 лет Вооруженных Сил СССР. М., 1968; Советские Вооруженные Силы: История строительства. М., 1978; Партия и армия. М., 1977; В. И. Ленин и Советские Вооруженные Силы. М., 1980; КПСС и военное строительство. М., 1982.

6 Бабаков А. Советские военные округа (К истории строи-тельства)//ВИЖ. 1982. № 9; Берхин И. О территориально-милиционном строительствевСоветской Армии//ВИЖ. 1960.№ 12. С. 9-19; Данилов В. Строительство центрального военного аппарата в 1924-1928 гг.//ВИЖ. 1972. № 6. С. 80-86; Данилов В. Создание Штаба РККА (февраль 1921 г. - март 1924 г.;//ВИЖ. 1977. № 9. С. 85-89; Данилов В. От Штаба РККА к Генеральному штабу Рабоче-Крестьянской Красной Армии (1924-1935 гг.)//ВИЖ. 1978. № 8. С. 101-106; Иовлев А. Техническое перевооружение Красной Армии в годы первой пятилетки//ВИЖ. 1964. № 12. С. 3-13; Павленко Н. Некоторые вопросы развития теории стратегии в 20-х годах//ВИЖ. 1966. № 5. С. 10-26; Росту нов И. Советская военная историография в межвоенный период. ВИЖ. 1967. № 11. С. 86-93; Ростунов И. У истоков советской военной историографии. ВИЖ. 1967. № 8. С. 84-96; Ростунов И. О начальном этапе развития советской военной историографии (1917-1923 гг.).

7 Берхин И. Б. Военная реформа в СССР (1924-1925 гг.). М.: Воениз-дат, 1958. 660 с.

8 Данилов В. Д. Органы руководства Советскими Вооруженными Силами. 1921-1941. М., 1982. 382 с.

9 Иовлев А. М. Деятельность КПСС по подготовке военных кадров. М., 1976.

10 Очерки советской военной историографии/Под ред. П. А. Жилина. М., 1974.

11 ВырвичА. Красная Армия в борьбе с неграмотностью. М., \925.Дегте-рев Л. Политработа в Красной Армии. М.; Л., 1926; Баренцев Г. Л. Содержание и организация политического воспитания Красной Армии. Л., 1927; Геронимус А. Партия и Красная Армия: Исторический очерк. М.; Л., 1928; Савко Н. Очерки по истории партийной организации в Красной Армии. 1918-1923 гг. М., 1928; Славин И. Общие основания политической работы в Красной Армии. М.; Л., 1928; Коробоч-кин И. Основы политического воспитания Красной Армии. Л., 1930;

264

Евдокимов Е. Л. Политические занятия в Красной Армии. Л., 1933 и

Партийно-политическая работа в Вооруженных Силах СССР (1918-1973 гг.): Исторический очерк. М., 1974; КПСС и военное строительство. М., 1982.

Клочков В. Ф. Красная Армия — школа коммунистического воспитания советских воинов. 1918-1941. М.: Наука, 1984; Колычев В. Г. Партийно-политическая работа в Красной Армии в годы гражданской войны, 1918-1920. М., 1979; Петров Ю. П. Строительство политорганов, партийных и комсомольских организаций армии и флота. М., 1968; Сувениров О. Ф. Коммунистическая партия — организатор политического воспитания Красной Армии и Флота. 1921-1928. М., 1976.

Беджанян Р. М. Коммунистическая партия — организатор активного участия Красной Армии в социалистическом строительстве (1918-1932 гг.). М., 1969; Вареное В. И. Помощь Красной Армии в развитии колхозного строительства. (1929-1933 гг.): По материалам Сибирского военного округа. М., 1978; Кулиш-Амирханова А. С. Красная Армия в социалистическом строительстве на Северном Кавказе в 1920-1923 гг. Махачкала, 1976; Лисенков М. М. Культурная революция в СССР и армия. М., 1977; Подобед И. М. Культурно-просветительная работа в Советских Вооруженных Силах в годы мирного социалистического строительства (1921-1941). Львов, 1975.

Дайнес В. О. От гражданской войны к миру (Красная Армия в 20-30-е годы)//ВИЖ. 1992. № 10. С. 2-10.

Скитский Г. А. Боеспособность территориальных частей Красной армии на Урале в 30-х гг.//Мир и война: 1941 год: Научная конференция, проведенная Гуманитарным университетом (г. Екатеринбург) 9 дек. 2001 г./Ред. В. Л. Берсенев и др. Екатеринбург: Изд-во Гуманитарного ун-та, 2001. С. 170-191. Скипский Г. А. Территориальная система РККА на Урале в качестве элемента военной доктрины СССР в 30-х гг.//Мир и война: 1941 год: Научная конференция, проведенная Гуманитарным университетом (г. Екатеринбург) 9 дек. 2001 г./Там же. С. 192-201. Соколов Б. В. Красная Армия в межвоенный период (1921-1941 гг.). М.: Знание, 1990.

Ващенко П. Ф., Рунов В. А. Военная реформа в СССР//Военно-исторический журнал. 1989. № 12. Золотарев В. А., Тюшкевич С. А. Опыт и уроки отечественной военной истории. М., 1995; Золота-ревВ.А. Отечественные военные реформы. М., 1997. Лобов В. Н. Военная реформа. Исторические предпосылки и основные направления. ВИЖ. 1991. № 11; Лобов В. Н. Очерки истории отечественных военных реформ. М., 1995. Мальцев Н. А. Кадровая или милицион-

265

ная?//ВИЖ. 1989. № 11. С. 35-41. Мишанов С. А. Военная реформа и внутриполитическая борьба в СССР (1924-1928 гг.) (По материалам западной историографии)//Военная реформа: Итоги и перспективы. М., 1991. С. 32-42.

Военная реформа. История и перспективы. СПб.; М., 1991; Отечественные военные реформы XVI-XX веков. М., 1995. Жилин В. А. Организационное строительство Вооруженных Сил: История и современность. М., 2002. 584 с. Кен О. Н. Мобилизационное планирование и политические решения (конец 1920-х-середина 1930-х годов). СПб., 2002. 472 с; Цветков И. Ф. Организационно-мобилизационные органы и организационные структуры Военно-Морского Флота России (1695-1945). СПб.: ЦКП ВМФ, 2000. Кен О. Н. Мобилизационное планирование и политические решения (конец 1920-х-середина 1930-х годов). СПб., 2002. С. 311-320. Там же. С. 315.

Мелия А. А. Становление эвакуационного планирования как элемента мобилизационной подготовки экономики (1921-1928 гг.)//Эко-номика и финансы. 2002. № 2. С. 37-62. Мухин М. Ю. Амторг: Американские танки для РККА//Отечественная история. 2001. № 3. С. 51-61. Самуэлъсон Л. Красный колосс. Становление военно-промышленного комплекса СССР. 1921-1941. М.: АИРО-ХХ, 2001. 296 с. В центре внимания автора вопросы военного строительства и развернувшиеся в связи с этим споры, но в контексте экономического планирования и возможностей страны. Симонов Н. С. Военно-промышленный комплекс СССР в 20-50-е годы: темпы экономического роста, структура, организация производства и управление. М., 1996.

Минаков С. Т. За отворотом маршальской шинели. Орел: Орелиздат, 1999; Минаков С. Т. Советская военная элита 20-х годов (Состав, эволюция, социокультурные особенности и политическая роль). Орел: Орелиздат, 2000. ПеченкинА.А. Военная элита СССР в 1935-1939 гг. Репрессии и обновление. М.: ВЗФЭИ, 2003. 172 с. Сувениров О. Ф. Трагедия РККА. 1937-1941. М.: ТЕРРА, 1998. Тинченко Я. Голгофа русского офицерства в СССР. 1931-1934 гг. М.: МОНФ, 2000. Черушев Н. С. «Невиновных не бывает...». Чекисты против военных. 1918-1953. М.: Вече, 2004. 528 с.

Hagen von М. Soldiers of the Proletarian Dictatorship: The Red Army and the Soviet Socialist State, 1917-1930. Ithaca (NY): Cornell University Press, 1990. 369 p. Марк фон Хаген известен как один из ведущих американских специалистов по военной истории России. Он, будучи профессором Колумбийского университета (Нью-Йорк), написал свою работу только на основании опубликованных источников, так как архивные материалы вплоть до 1990-х гг. были недоступны для иностранных исследователей.

Glantz D. M. Stumbling Colossus: The Red Army on the Eve of World War. Lawrence (KS): University Press of Kansas, 1998. Работа написана по вторичным или опубликованным источникам. Один из обсуждаемых вопросов — как на РККА сказывались общесоциальные процессы, крестьянский состав, недостаток систематической подготовки и общей культуры.

Reese R. R. Red Army Opposition to Forced Collectivisation, 1929-1930//Slavic Review. 1996. Vol. 55. No. 1. P. 24-49. Reese R. R. Stalin's Reluctant Soldiers: A Social History of the Red Army, 1925-1941. Lawrence, Kansas: University Press of Kansas, 1996, 272 p. В отличие от своих коллег из США автор имел возможность работать в российских архивах. Его исследования основываются на архивных материалах, в том числе и на документах РГВА. Итогом работы А. Романо в российских архивах помимо сборника документов стала монография, см.: Romano Andrea. Contadine in uniforme/L'Armata Rossa e la collettivizzazione delle campagne nell'URSS/Florenze, 1999. В 2000 г. под его редакцией совместно с С. Понсом (Pons Silvio) вышел сборник статей «Russia in the Age of Wars. 1914-1945», авторами которых были историки из Англии, Америки, Италии, России, Франции, Швеции. В них рассматривались различные стороны российской истории, в том числе и военной. В этом сборнике, изданном в Милане Фондом Фельтринелли, была опубликована статья: Romano Andrea. Permanent War Scare: Mobilisation, Militarisation and Peasent War (p. 103-119). Рожков А. Ю. В кругу сверстников. Жизненный мир молодого человека в советской России 1920-х годов: В 2 т. Краснодар: ОИПЦ «Перспективы образования», 2002. 408 и 208 с. Эпиграфом ко 2-му тому, характеризующему мир красноармейца, автор взял слова В. О. Ключевского: «Вместо любви к солдату они (альтруисты) проповедуют любовь к казарме». На наш взгляд, автору в полной мере удалось держать планку своего исследования на высоком уровне, заданном словами известного историка.

Велидов А. С. Коммунистическая партия — руководитель и организатор ВЧК (1917-1922). М., 1970. Клеандрова В. М. Правовое положение ВЧК-ОГПУ (1917-1924). М., 1982. Коровин В. В. История отечественных органов безопасности. М., 1998. Плеханов А. М. Деятельность органов ВЧК-ОГПУ в 1917-1924 гг. М., 1987; Он же. ВЧК-ОГПУ. 1921-1928 гг. М., 2003. 508 с. Хаустов В. Н. Деятельность органов государственной безопасности и НКВД СССР в 30-е гг. М., 1997. Зданович А. А. Отечественная контрразведка. 1914-1920: Организационное строительство. М.: Крафт+, 2004.240 с. Период Гражданской войны см.: с. 121 и след.

Зданович А. А. Органы государственной безопасности и Красная Армия: Деятельность органов ВЧК-ОГПУ по обеспечению безопасности РККА (1921-1934). М.: Кучково поле, 2008. 560 с.

267

33 Там же. С. 6-7.

34 Там же. С. 384, 499.

35 Бакурский В. А. Советская политика коллективизации и участие органов ОГПУ-НКВД СССР в ее осуществлении (1928-1933 гг.). Автореф. дис.... ученой степени канд. ист. наук. Саратов, 2001.

36 Измозик В. С. Глаза и уши режима: Государственный политический контроль за населением Советской России в 1918-1928 годах. СПб.: Изд-во СПбУЭФ, 1995. 164 с. В названии книги использовано выражение М. Лациса о необходимости иметь повсюду «глаза и уши».

37 Там же. С. 5.

38 См.: третья глава 1-й части «Наблюдает военное ведомство». Ограничивая себя временем Гражданской войны, автор нацеливает внимание на следующие вопросы: 1) оценка настроений в оперативных сводках и специальные сводки о моральном состоянии войск и населения (Военно-политическое отделение при Оперативном отделе НКВМ); 2) информационные доклады и бюллетени Всероссийского бюро военных комиссаров, затем — Политического управления РВСР Республики (ПУРа); 3) перлюстрация и цензура.

39 Там же. С. 56-57.

40 Там же. С. 161.

41 Виноградов В. К., см. предисловия: к томам 1-3 сб.: Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. Документы и материалы. М.: РОС-СПЭН, 1999-2003; к томам 1-9 сб. «Совершенно секретно»: Лубянка — Сталину о положении в стране (1922-1934 гг.). М., 2001-2006.

42 Некрасов В. Ф. На страже интересов Советского государства. М.: Воениздат, 1983. 368 с.

43 Там же. См. главу V — История строительства внутренних войск в трудах В. И. Ленина, документах КПСС и других изданиях. С. 336-354.

44 Органы и войска МВД России. Краткий исторический очерк. М., 1996. 464 с. Внутренние войска. Исторический очерк. М., 2007. 272 с.

45 Власов М. К. Коллективизация советской деревни. М., 1930; Он же. К вопросу о социалистической реконструкции сельского хозяйства в районах МТС. М., 1932. Маркевич А. М. Межселенные машинно-тракторные станции. М., 1929. Никулихин Я. П. Индустриализация сельского хозяйства СССР. М.; Л., 1931; Он же. Техническая реконструкция сельского хозяйства//Техническая реконструкция народного хозяйства СССР в первой пятилетке. М.; Л., 1934.

46 Советское народное хозяйство в 1921-1925 гг. М., 1960; Построение фундамента социалистической экономики в СССР. 1926-1933 гг. М., 1960; Социалистическое народное хозяйство СССР. 1933-1940 гг. М., 1963.

47 Арутюнян Ю. В. Механизаторы сельского хозяйства СССР в 1927-1957 гг. М., 1960; Борисов Ю. С. Подготовка производственных

268

кадров сельского хозяйства СССР в реконструктивный период. М., 1960; Вылцан М. А. Укрепление материально-технической базы колхозного строя в годы второй пятилетки (1933-1937 гг.) М., 1959; Данилов В. П. Создание материально-технических предпосылок коллективизации сельского хозяйства в СССР. М., 1957; Кукушкин Ю. С. Роль сельских Советов в социалистическом переустройстве деревни (1929-1932 гг.). М.: МГУ, 1962; Ларькина. Е. И. Подготовка колхозных кадров в период массовой коллективизации. М., 1960; Островский В. Б. Колхозное крестьянство СССР. Саратов, 1967; Першин П. Н. Аграрная революция в СССР. М., 1966; Трапезников С. П. Ленинизм и аграрно-крестьянский вопрос: В 2 т. М., 1967; Селунская В. М. Борьба Коммунистической партии Советского Союза за социалистическое преобразование сельского хозяйства (октябрь 1917-1934 гг.). М., 1961; Она же. Рабочие двадцатипятитысячники. М., 1964; Юдачев С. А. Борьба КПСС за организационно-хозяйственное укрепление колхозов (1933-1937). М., 1962.

Богденко М. Л., Зеленин И. В. Совхозы СССР. М., 1976; Данилов В. П. Советская доколхозная деревня: население, землепользование, хозяйство. М.: Наука, 1977. 320 с; Он же. Советская доколхозная деревня: социальная структура, социальные отношения. М.: Наука, 1979. 359 с. и др.; Ивницкий Н. А. Классовая борьба в деревне и ликвидация кулачества как класса. М.: Наука, 1972; Сидоров В. А. Классовая борьба в доколхозной деревне. 1921-1929 гг. М.: Мысль, 1978; Трифонов И. Я. Ликвидация зажиточных классов в СССР. М.: Политиздат, 1975.

Вылцан М. А. Завершающий этап создания колхозного строя (1935-1937). М., 1978; Он же. Советская деревня накануне Великой Отечественной войны. М., 1970; Он же. Этапы развития материально-технической базы сельского хозяйства СССР//Вопросы истории. 1975. С. 18-21; Он же. Восстановление и развитие материально-технической базы колхозного строя (1945-1958). М., 1976; Корольков Н. В. Опыт КПСС в техническом перевооружении сельского хозяйства (1927-1937 гг.). Владимир, 1970; Левыкин К. Г. КПСС — организатор колхозного производства в годы второй пятилетки (1933-1937 гг.). М., 1969. Данилов В. П. Дискуссия в западной прессе о голоде 1932-1933 гг., о «демографической катастрофе» 30-40-х гг. в СССР//Вопросы истории. 1988. № 3. С. 116-121; Он же. Коллективизация сельского хозяйства в СССР//История СССР. 1990. № 5. С. 7-30. Зеленин И. Е. О некоторых «белых пятнах» завершающего этапа сплошной коллективизации//История СССР. 1989. № 2. С. 3-19; Зеленин И. Е. Осуществление политики «ликвидации кулачества как класса» (осень 1930-1932 гг.)//История СССР. 1990. № 6; Он же.

269

Коллективизация и единоличие//Отечественная история. 1993. № 3; Он же. «Революция сверху»//Вопросы истории. 1994. № 10; Он же. «Закон о пяти колосках»//Вопросы истории. 1998. № 1. Горохов В. С. Производительные силы российской деревни (1928-1940 гг.). Саратов, 1997. Кондрашин В. В. Крестьянское движение в Поволжье. 1919-1922 гг. М., 2001. Рогалина Н. Л. Коллективизация: уроки пройденного пути. М., 1989. Савельев С. И. Раскулачивание: как это было в Нижне-Волжском крае. Саратов, 1994. Шмелев Г. И. Коллективизация: на крутом переломе истории//Вопросы истории народного хозяйства и экономической мысли. Вып. 1. М., 1989; Он же. Приложение//Там же. Вып. 2. М., 1990. Ивницкий Н. А. Коллективизация и раскулачивание. М., 1994; Он же. Репрессивная политика советской власти в деревне (1928-1933 гг.). М., 2000.

Ивницкий Н. А. Голод 1932-1933 годов: Кто виноват?//Судьбы российского крестьянства. М., 1996. С. 249-297. Этот сборник статей, вышедший под его научной редакцией, впервые дал целостную картину трагических страниц истории крестьянства XX в. Кондрашин В. В. Голод 1932-1933 годов в деревнях Поволжья (По воспоминаниям очевидцев)//Новые страницы истории Отечества: Межвузовский сб. научных трудов. Пенза, 1992. С. 164-170; Он же. Документы архивов бюро ЗАГС как источник по истории поволжской деревни//Актуальные проблемы археографии, источниковедения и историографии: Материалы всероссийской научной конференции, посвященной 50-летию Победы в Великой Отечественной войне. Вологда, 1995. С. 68-72; Кондрашин Виктор, Пеннер Диана. Голод: 1932-1933 годы в советской деревне (на материалах Поволжья, Дона и Кубани). Самара. Пенза, 2002. 432 с. Кондрашин В. Трагедия 1932-1933 гг. в поволжской деревне в памяти народной//Записки краеведов. Сб. материалов. Вып. 2. Ч. 2. Пенза, 2004. С. 83-100. Кондрашин В. В. Голод 1932-1933 годов: трагедия российской деревни. М.: РОССПЭН; Фонд первого Президента России Б. Н. Ельцина, 2008. 519 с.

ОсколковЕ. Н. Голод 1932/1933. Хлебозаготовки и голод 1932/1933 г. в Северо-Кавказском крае. Ростов-на-Дону, 1991. 91 с. О дискуссиях вокруг голода на Украине между украинскими и российскими учеными см. подробнее: Кондрашин Виктор. Голод 1932-1933 гг. в России и на Украине: трагедия советской деревни// XX век и сельская Россия. Российские и японские исследователи в проекте «История российского крестьянства в XX веке»/Под ред. Хироси Окуда. Токио: CIRJE - R-2, 2005. С. 234-264. Красильников С. А. На изломах социальной структуры: маргиналы в послереволюционном российском обществе (1917 — конец

270

1930-х гг.). Новосибирск: НГУ, 1998; Красильников С. А. Серп и Молох. Крестьянская ссылка в Западной Сибири в 1930-е годы. М.: РОССПЭН, 2003.

Красильников С. А. Тылоополченцы//ЭКО. 1994. № 3; Красильников С. А., Миненков Д. Д. Тыловое ополчение как элемент системы принудительного труда: этап становления (1930-1933 гг.)//Гум. науки в Сибири. 2001. № 2. С. 41-46.

Миненков Д. Д. Формирование и развитие частей тылового ополчения в СССР (1930-1937 гг.) Автореф. дис. ... ученой степени канд. ист. наук. Новосибирск, 2006.

Бескровный Л. Г. Очерки по источниковедению военной истории России. М.: Изд-во АН СССР, 1957. 458 с.

В числе последних его работ был проект, призванный составить свод всех мемуарных и эпистолярных источников по истории России. Его ученики не только довели до конца начатый им проект, но и продолжили замыслы Петра Андреевича. В настоящее время издан соответствующий аннотированный указатель по российской эмиграции. Известно, что среди последних было немало русских офицеров.

Зайончковский В. А. Оперативные документы Гражданской войны как исторический источник. РГВА. Справочно-информационный фонд. 1967. 153 с.

Логин В. Т. Военно-исторические источники, их классификация и принципы исследования. М., 1971; Он же. Диалектика военно-исторического исследования. М., 1979. В одном из первых своих исследований он отмечал: «Как относительно самостоятельная теоретическая отрасль военно-исторической науки военно-историческое источниковедение по существу только оформляется» — см.: Логин В. Т. Военно-исторические источники... С. 1. Марксистско-ленинская методология военной истории. Изд. 2-е. М., 1976. Один из разделов в труде рассматривает методологические основы исследования истории партийно-политической работы в Советских Вооруженных Силах. С. 317-326.

Телятников Г., Лейбович X., Горбунов В. О применении системного подхода и математических методов в военно-исторических исследованиях. ВИЖ. 1978. № 10. С. 91-95.

Тюшкевич С. О принципе партийности в военной истории. ВИЖ. 1972. № 1. С. 3-10, Он же. Проблемы методологии советской военной истории. ВИЖ. 1974. № 2. С. 3-10.; Он же. Методологическое значение ленинского понимания эпохи для исследования современных войн. ВИЖ. 1978. № 1. С. 3-10.

Черноморский М. Н. Источниковедение истории СССР (советский период). Изд. 2-е. М., 1976; Источниковедение истории СССР:

271

Учебник/Под ред. И. Д. Ковальченко. Изд. 2-е. М., 1981; Воронцова С. В. Материалы Особого совещания по обороне государства. Источниковедческое исследование. М., 1975.

Источниковедение: Теория. История. Метод. Источники российской истории: Учеб. пособие/И. Н. Данилевский, В. В. Кабанов, О. М. Медушевская, М. Ф. Румянцева. М.: Российский гос. гуманитарный университет, 2004. 702 с. (первое издание вышло в 2000 г.) Источниковедение новейшей истории России: теория, методология и практика/Под общ. ред. А. К. Соколова. М.: РОССПЭН, 2004. 744 с. Авторский коллектив: Ю. П. Бокарев. Л. В. Борисова, С. В. Журавлев, В. В. Кабанов, В. М. Магидов, М. Ю. Мухин, А. С. Сенявский, Т. М. Смирнова, А. К. Соколов, В. С. Тяжельникова. Ключевский В. О. Источниковедение: источники русской исто-рии//Соч.: В 9т. Т. 7. Специальные курсы. С. 6-7. Нестерович Ю. В. Об определении социокультурного (общественного) статуса археографии//Вестник архивиста. Информационный бюллетень Российского общества историков-архивистов. 2005. Сентябрь-декабрь. № 5-6 (89-90). С. 20-26. Там же. С. 22, 24.

Артизов А. Н., Наумов О. В. Некоторые проблемы публикации документов пленумов ЦК ВКП(б)-КПСС//Новая и новейшая история. 1998. № 4. С. 66-76; Мухин М. Ю. Российский государственный архив экономики. Комплексы документов по исследованию военной промышленности в 1921-1941 годах (Обзор)//Отечественная история. 1996. № 4. С. 100-112. Покровский Н. Н. Источниковедение советского периода: Документы Политбюро ЦК РКП(б)-ВКЩб) первой половины 1920-х годов//Археографический ежегодник за 1994 год/ Отв. ред. С. О. Шмидт. М., 1996. С. 18-46; Покровский Н. Н. О принципах издания документов XX века//Вопросы истории. 1999. № 6. С. 32-45; Соколов В. В. Архив внешней политики Российской Федерации — историкам//Новая и новейшая история. 1992. № 4. С.156-165.

Открытый архив-2: Справочник сборников документов, вышедших в свет в отечественных издательствах в 1917-2000 гг./Автор-составитель И. А. Кондакова. М.: РОССПЭН, 2005. Ею были подготовлены в 1997 и 1999 гг. справочники-указатели исторических архивных документов, опубликованных в отечественной периодике в 1985-1995 гг. (1-е издание) и 1985-1996 гг. (2-е издание). Источником новых знаний, по нашему мнению, может являться научная или специальная литература, так как авторы для написания исследований используют различные источники, в том числе и архивные, вводя их тем самым в широкий оборот и делая доступными и для других исследователей. Однако особенность научных исследований проявляется в том, что исторические зна

ния подаются в переработанном виде, как правило, не очевидцами событий, и оценка их еще в большей степени зависит от авторской концепции.

Осуществление издания потребовало организации большого рабочего коллектива в рамках одноименного научного проекта. В состав его вошли историки из ряда стран — России, США, Канады, Великобритании, Австралии, Южной Кореи и архивисты. В проекте принимали участие важнейшие государственные архивы России — РГАСПИ, ГА РФ, РГАЭ, РГВА, ведомственный - ЦА ФСБ России, областной — Новосибирской области.

Сб.: Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. 1927-1939. Том 1. С. 7.

Естественно, что с первыми исследованиями стали появляться и первые документальные издания, начало которым положил сб.: Коллективизация сельского хозяйства. Важнейшие постановления Коммунистической партии и Советского правительства: 1927-1935/Отв. ред. П. Н. Шарова. М., 1957. 575 с. Вслед за ним были изданы сборники документов по социалистическому преобразованию в деревне в Херсонской (1957), Харьковской (1959) и Саратовской областях (1960, 1961).

Более подробная характеристика опубликованных в течение 60-х и 70-х гг. сборников документов содержится в статьях: Богденко М. Л. Первые тома общесоюзной серии документов и материалов по истории коллективизации сельского хозяйства//Вопросы истории. 1966. № 8; Ивницкий Н. А. О публикации документов по истории коллективизации сельского хозяйства//«Археографический ежегодник» за 1967 год. М., 1969; Кабанов В. В. Документы по истории коллективизации сельского хозяйства//История СССР. 1978. № 5. Перечень сборников документов и материалов по истории коллективизации сельского хозяйства СССР, опубликованных с 1957 по 1991 г., дан в приложении к 1-му тому серии «Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. 1927-1939» // Там же. С. 765-767. Характеристика вышедших к началу 1990-х гг. сборников дана Л. Виолой — см. Viola L. Guide to Dokument Series on Collecnivization//A Researcher's Guide to Sources on Soviet Social Historiy in the 1930s/Ed. ву Fitzpatrick S. and Viola L. Armonk, N. Y., 1990.

Изданы сборники по следующим регионам, перечисление дается по последовательности выхода сборников: союзные — Украина, Узбекистан, Молдавия, Казахстан, Туркмения, Таджикистан, Киргизия, Грузия, Белоруссия, Литва, Азербайджан, Латвия, Эстония и автономные — Татария, Мордовия, Дагестан, Якутия, Башкирия Изданы сборники по следующим регионам: Север, Запад, Северо-Запад, Среднее Поволжье, Центральный Промышленный район,

273

Северный Кавказ, Западная Сибирь, Центрально-Черноземная область (ЦЧО), Восточная Сибирь, Дальний Восток, Урал. Изданы сборники по областям: Украины (Херсонской, Харьковской, Кировоградской областей), РСФСР (Саратовской и Рязанской областей, Астраханскому и Нижегородскому краю, а также по Нижегородской губернии).

Сб.: Документы свидетельствуют: Из истории деревни накануне и в ходе коллективизации. 1927-1932 гг./Под ред. В. П. Данилова и Н. А. Ивницкого. М., 1989. 526 с; Кооперативно-колхозное строительство в СССР. 1917-1922. Документы и материалы./Отв. ред. В. П. Данилов. М., 1990. 396 с; Голод 1932-1933 рошв на Украшк очима 1сториюв, мовою докумештв/Редкол.: Ф. М. Рудич (голова), И. Ф. Курас и др. Кшв, 1990. 605 с; Кооперативно-колхозное строительство в СССР. 1923-1927. Документы и материалы/Отв. ред. В. П. Данилов. М., 1991. 426 с; Из истории раскулачивания в Карелии. 1930-1931 гг. Документы и материалы/Науч. ред. Н. А. Ивниц-кий, В. Г. Макуров. Петрозаводск, 1991. 296 с; 33-й: голод. Народная книга — мемор1ал/Шдгот.: Л. Коваленко и В. Маняком. Кшв, 1991. 582 с.

Сб.: Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. 1927-1939. Документы и материалы: В 5 т./Под ред.

B. П. Данилова, Р. Маннинг, Л. Виолы. Т. 1 — май 1927 — ноябрь 1929/Отв. сост.: В. Данилов, М. Кудюкина. М.: РОССПЭН, 1999. 880 с. Т. 2 — ноябрь 1929 — декабрь 1930/Отв. сост.: Н. Ивницкий, М. Кудюкина, Е. Хандурина. М.: РОССПЭН, 2000.927 с. Т. 3 - конец 1930-1933 гг./Отв. сост.: В. Данилов, И. Зеленин, В. Кондрашин, Н. Сидоров. М.: РОССПЭН, 2001. 1008 с. Т. 4 - 1934-1936 гг./Отв. сост.: В. Данилов, Ю. Мошков, М. Кудюкина, Т. Царевская. М.: РОССПЭН, 2002. 1056 с. Т. 5 - 1937-1939 гг. Кн. 1 - 1937. Кн. 2 - 1938-1939/Отв. сост.: В. Данилов, Р. Маннинг, Н. Охотин, Н. Перемышленникова, Г. Селезнева, Н. Сидоров, Т. Сорокина, Т. Царевская. М.: РОССПЭН, 2004, 2006. 648 с, 704 с.

Данилов В., Маннинг Роберта, Виола Линн. Редакторское вводное слово. Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. 1927-1939. Т. 1.С. 10. Там же. С. 9.

Сб.: Коллективизация и крестьянское сопротивление на Украине (ноябрь 1929 г.-март 1930 г.)/Отв. сост. В. Васильев и Л. Виола. Винница. 1997. 536 с.

Сб.: Рязанская деревня в 1929-1930 гг.: Хроника головокружения. Документы и материалы/Отв. ред.-сост.: Л. Виола, Т. МакДоналд,

C. В. Журавлев, А. Н. Мельник. М.: РОССПЭН, 1998. 749 с. Вводное слово зам. директора ГАРО А. Н. Мельник «От архива» // Там же. С. V.

Сб.: Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. 1918-1939. Документы и материалы: В 4 т./Под ред. А. Береловича, Н. Верта, В. Данилова. Том 1 — 1918-1922 гг./Отв. сост.: В. Данилов, Л. Борисова, Н. Ивницкий, В. Кондрашин. М.: РОССПЭН, 1998. 864 с. Т. 2 - 1923-1929 гг./Отв. сост.: В. Данилов, Л. Борисова, Н. Перемышленникова. М: РОССПЭН, 2000. 1168 с. Т. 3. Кн. 1 - 1930-1931 гг./Отв. сост.: Л. Борисова, В. Данилов, Н. Перемышленникова, Т. Сорокина, Н. Тархова. М.: РОССПЭН, 2003. 864 с. Том 3. Кн. 2 - 1932-1935 гг./Отв. сост.: Л. Борисова, В. Данилов, Н. Перемышленникова, Т. Сорокина, Н. Тархова. М.: РОССПЭН, 2005. 840 с.

Сб.: Спецпереселенцы в Западной Сибири. 1930 — весна 1931 гг./Отв. ред. В. П. Данилов, С. А. Красильников. Новосибирск, 1992. 283 с; Спецпереселенцы в Западной Сибири. Весна 1931-начало 1933 гг./ Отв. ред. В. П. Данилов, С. А. Красильников. Новосибирск, 1993. 341 с; Спецпереселенцы в Западной Сибири. 1933-1938 гг./Отв. ред. В. П. Данилов, С. А. Красильников. Новосибирск, 1994. 310 с; Спецпереселенцы в Западной Сибири. 1939-1945 гг./Отв. ред. В. П. Данилов, С. А. Красильников. Новосибирск, 1996. 303 с. Сб.: Гулаг в Карелии. 1930-1941/Науч. ред. В. Г. Макуров. Петрозаводск, 1992. 226 с; Раскулаченные и спецпереселенцы на Урале. (1930-1936 гг.)/Сост. Т. И. Славко, А. Э. Бедель. Екатеринбург, 1993. 221 с; Спецпоселки в Коми области: По материалам сплошного обследования. Июнь 1933 г. Сб. документов/Сост. Г. Ф. Добро-ноженко, Л. С. Шабалова. Сыктывкар, 1997. 298 с. Политбюро и крестьянство: высылка, спецпоселение. 1930-1940: В 2 кн. Кн. 1/Отв. ред. Н. Н. Покровский. М.: РОССПЭН, 2005. 912 с. Кн. 2. М.: РОССПЭН, 2006. 1120 с. (Серия «Архивы Кремля»). Речь идет о серии тематических документальных изданий, объединенных единой концепцией и принципами составления. На сегодняшний день в этой серии вышло 5 сборников документов (два — по Тамбовской губернии, один — по Дону, один — по Поволжью, один — по Украине).

Сб.: Крестьянское восстание в Тамбовской губернии в 1919-1921 гг. «Антоновщина». Документы и материалы/Под. ред. В. Данилова и Т. Шанина. Отв. сост.: В. Данилов, С. Есиков, Н. Тархова, Г. Ходякова. Тамбов, 1994. 334 с.

В подготовке его приняли участие историки и архивисты, прежде всего самой Тамбовской области и центра. Совместная работа региональных и центральных представителей позволила выявить уникальный комплекс документов из архивов тамбовских (областной государственный, быв. партийный архив, архив областного Управления ФСБ) и центральных (РГВА, РГАСПИ, ГА РФ, ЦА ФСБ России).

275

97 Там же. С. 6.

98 Сб.: Крестьянское движение в Тамбовской губернии (1917-1918). Документы и материалы/Под ред. В. Данилова и Т. Шанина. Отв. сост.: В. Данилов, В. Канищев, Г. Ходякова. М.: РОССПЭН, 2003. 480 с.

99 Там же. С. 9.

100 Сб.: Филипп Миронов. Тихий Дон в 1917—1921 гг. Документы и материалы/Под ред. В. Данилова и Т. Шанина. Отв. сост.: В. Данилов, Н. Тархова. М.: Международный фонд «Демократия», 1997. 792 с.

101 Сб.: Крестьянское движение в Поволжье. 1919-1922 гг. Документы и материалы/Под. ред. В. Данилова и Т. Шанина. Отв. сост.: В. Данилов, В. Кондрашин, Н. Тархова. М.: РОССПЭН, 2001. 944 с.

102 Сб.: Нестор Махно и крестьянское движение на Украине в 1918— 1921 гг. Документы и материалы/Под. ред. В. Данилова, Т. Шанина, В. Кондрашина. Отв. сост.: В. Данилов, А. Капустян, В. Кондрашин, Н. Тархова, Л. Яковлева. М.: РОССПЭН, 2006. 1000 с.

103 Шанин Т., Кондрашин В., Тархова Н. Введение к сборнику//Там же.

104 Шишкин В. И. Сибирская Вандея: вооруженное сопротивление коммунистическому режиму в 1920 году. Новосибирск: Олсиб, 1997. 710 с; Сб.: Сибирская Вандея. 1919-1921. Документы: В 2т./ Под ред. А. Н. Яковлева. Сост. В. И. Шишкин. М.: Международный фонд «Демократия», 2000. 664 с, 776 с.

105 Сб.: Красная Армия и коллективизация деревни в СССР (1928-1933). Сб. документов из фондов Российского государственного военного архива/Сост.: А. Романо и Н. Тархова. Редкол.: Ф. Бетта-нин, А. Грациози, В. Данилов, Л. Двойных, В. Михалева, Э. Чинелла. Napoli, 1996. 538 с. (Публикация документов на русском и итальянском языках.)

106 Сб.: Партийно-политическая работа в Красной Армии: Документы. 1921 -1929 гг. М.: Воениздат, 1981.576 с. Сб.: Партийно-политическая работа в Красной Армии: Документы. Июль 1929 г.-май 1941 г. М.: Воениздат, 1985. 535 с.

107 Сб.: Всеармейские совещания политработников Красной Армии. Резолюции. 1918-1940. М.: Наука, 1984. 335 с.

108 Сб.: Реформа в Красной армии. Документы и материалы. 1923-1928 гг.: В 2 кн. Кн. 1: 1923-1926 гг. Кн. 2: 1927-1928 гг. М.; Л.: Летний сад, 2006. 731 с, 524 с.

109 Сб.: Внутренние войска Советской республики. 1917-1922. М.: Юридическая литература, 1972. 712 с; Внутренние войска в годы мирного социалистического строительства. 1922-1941. М.: Юридическая литература, 1977. 640 с.

110 Сб.: Пограничные войска СССР. 1918-1928. М.: Наука, 1973. 927 с; Пограничные войска СССР. 1929-1938. М.: Наука, 1972. 775 с.

111 В связи с этим важно определить основные видовые и тематические комплексы архивных документов, характерные для интересующих

276

нас ведомств и учреждений. На этом этапе важна работа с описями и справочными изданиями. От того, насколько серьезно исследователь подойдет к проработке подготовительных этапов, зависит эффективность его работы с документами, а в конечном итоге — и результат самого исследования.

Реформа в Красной Армии. Документы и материалы. 1923— 1928 гг./Отв. сост.: Н. С. Тархова и П. М. Шабардин. М.; Л.: Летний сад, 2006: В 2 кн. Кн. 1: 1923-1926. С. 113-114 (док. № 15) - доклад о работе комиссии пленума РВС СССР по реорганизации военного аппарата, системы управления и отчетности, не позднее 21 марта 1924 г.

Там же. С. 114.

Глава 2. Устройство Вооруженных сил в середине 1920-х гг.

Дисциплинарный устав Красной Армии.  Введение, ст.  1-2. См.: Вишняков Н. П., Архипов Ф. И. Устройство Вооруженных Сил СССР. М.: Военный вестник, 1927. Изд. 3-е, исправленное и дополненное по 15 мая 1927 г. С. 10. Устройство Вооруженных Сил СССР. М, 1927. С. 19-20. Характеристика личного состава РККА (социально-демографическая). Книга III. М.: Издание ГУ РККА, 1931. С. 116. Устройство Вооруженных Сил СССР. М, 1927. С. 24. Там же. С. 25. Там же. С. 24.

В 1926 г. подчинение этих войск было изменено, о чем мы будем говорить отдельно.

Устройство Вооруженных Сил СССР. М., 1927. С. 33. Авторы ссылались на следующие распоряжения военного ведомства — приказ РВС СССР 1925 г., № 965; циркуляр НКВМ 1925 г., № 135 и 162. Приказ РВС СССР, 1925 г., № 1069.

Отметим, что во 2-м издании кн.: Устройство Вооруженных Сил СССР, где информация давалась на осень 1925 г., войска по назначению подразделялись на полевые, резервные, крепостные, запасные, учебные, специального назначения, ополчения. Устройство Вооруженных Сил СССР. М., 1927. С. 35. Там же. В соответствующем издании 1925 г. было указано следующее деление полевых войск: 1) пехота, 2) конница, 3) артиллерия, 4) броневые части, 5) инженерные войска, 6) воздушный флот и 7) войска связи.

Здесь и далее определение задач, возлагаемых на рода войск и их организационное устройство, дается по кн.: Устройство Вооруженных Сил СССР. С. 36, 37, 42-49.

277

4 В соответствующем издании 1925 г. было указано, что автомобильные войска входили в состав броневых частей.

5 В соответствующем издании 1925 г. было указано, что к войскам особого назначения относились: 1) штрафные части, 2) фельдъегерский корпус и 3) военно-транспортные части.

6 В соответствующем издании 1925 г. было указано, что к войскам специального назначения относились: 1) войска ОГПУ; 2) железнодорожная и водная милиция; 3) отдельная рота им. Чичерина при НКИД.

7 Далее изложение раздела основано на кн.: Устройство Вооруженных Сил СССР. М., 1927. С. 63, 66-69.

8 Отметим, что созданный в 1924 г. с соответствующими задачами на начальном этапе реформы Инспекторат имел в своем составе следующие инспекции: 1) пехоты, 2) кавалерии с отделом по ремонтированию, 3) артиллерии и бронесил, 4) химической подготовки, 5) связи, 6) военно-инженерной и 7) вневойсковой и физической подготовки.

9 Далее изложение раздела основано на кн.: Устройство Вооруженных Сил СССР. М., 1927. С. 69, 72, 74.

0 Управления губернского (областного) территориального округа могли быть самостоятельными — в тех случаях, когда они непосредственно подчинялись командованию военного округа, и несамостоятельными — в тех случаях, когда управления губернских территориальных округов подчинялись непосредственно командиру корпуса или дивизии ввиду вхождения их в состав территориального округа корпуса или дивизии — см.: Устройство Вооруженных Сил СССР. С. 75.

1 Далее изложение раздела основано на кн.: Устройство Вооруженных Сил СССР. М., 1927. С. 77-79.

2 Перечень существовавших военных округов дан на основании информации, взятой из Путеводителя по РГВА. См.: Центральный государственный архив Советской Армии. Путеводитель: В 2 т. Minneapolis: East View Publications, 1991, 1993. Т. 2. С. 450-457. В РГВА каждому округу соответствует самостоятельный фонд, поэтому поиск материалов окружного уровня не представляет особой трудности. Материалы военных округов являются важнейшими источниками информации по региональной истории советского государства.

3 Территориальный состав военных округов дан на основании кн.: Устройство Вооруженных Сил СССР. М., 1927. С. 71-72. Информация о создании ОКДВА см.: Центральный государственный архив Советской Армии. Путеводитель: В 2 т. Т. 1. С. 393.

4 См.: Характеристика личного состава РККА (социально-демографическая). Кн. III. М.: Издание ГУ РККА, 1931. С. 116.

278

25 Далее все цифровые показатели приводятся на основании кн.: Предварительные итоги переписи РККА 1926 г., изданной Главным управлением РККА (М., 1927). Ссылки на страницы указываются в соответствии с типографским изданием. В экземпляре бпрошюры, хранящейся в архивном деле, нумерация листов соответствует всему объему дела (РГВА. Ф. 9. Оп. 28. Д. 356).

26 См.: Предварительные итоги переписи РККА 1926 г. М., 1927. С. 6-7.

27 Там же. С. 8. Однако при дальнейшей детализации состава по родам войск общее итоговое число соответствовало 549 402.

28 Там же. С. 14.

29 Там же. С. 10-11, 12-13.

30 Недостающие 8,89 % приходились на категории: управления, учреждения и заведения; территориальные управления и военкоматы.

31 См.: Предварительные итоги переписи РККА 1926 г. С. 10-11.

32 Там же. С. 14-15.

33 Недостающие 7, 5 % приходились на категории: переменный состав вузов и вольнонаемные.

34 См.: Предварительные итоги переписи РККА 1926 г. С. 29.

35 Там же. С. 28.

36 Там же. С. 28-29.

37 Там же. С. 30.

38 Недостающие 14,32 % приходились на категории: переменный состав вузов и вольнонаемные.

39 См.: Предварительные итоги переписи РККА 1926 г. С. 38.

40 Там же. С. 41.

41 Там же. С. 38-39.

42 Там же. С. 39-40.

43 Там же. С. 42.

44 Там же. С. 40, 42.

45 Там же.

46 Там же. С. 40.

47 Там же. С. 40, 42.

48 Там же. С. 43-44.

49 Далее статистические данные будут приводиться по группе «Сухопутные и Военно-воздушные силы РККА», так как на них приходился самый большой процент призываемых в армию крестьян против 77, 4 % по всей армии вцелом.

м Там же. С. 44.

51 Там же. С. 45.

52 Там же. С. 47.

53 Там же. С. 48-49.

54 Там же. С. 50.

55 Там же. С. 51.

279

56 Там же. С. 52.

57 Там же. С. 53.

58 Там же. С. 54.

Глава 3. «Крестьянские настроения»- в Красной армии в 1928-1931 гг.

1 Далее в тексте главы слова «крестьянские настроения» и «хлебозаготовки» будут по возможности заменены на КН и ХЗ.

2 См. сб.: Реформа в Красной Армии. 1923-1928 гг. Документы и материалы. Кн. 1. С. 483-485 (док. № Ц8) — справка-доклад начальника информационно-статистического отдела ПУ РККА В. Н. Чернев-ского председателю РВС СССР К. Е. Ворошилову с характеристикой призывников 1903 г. рождения. Февраль 1926 г.

3 Там же. С. 484.

4 Там же.

5 Там же. С. 485.

6 РГВА. Ф. 9. Он. 28. Д. 263. Л. 19-20//Опуб. в сб. «Красная армия и коллективизация деревни в СССР (1928-1933 гг.)» (далее будет употреблено сокращение КА и КД). Неаполь, 1996. С. 76-80 (док. № 1).

7 РГВА. Ф. 9. Оп. 28. Д. 263. Л. 25.

8 Сб.: КА и КД. С. 80.

9 Данные сводки частично опубликованы в сб.: КА и КД. С. 82-100, 102-110 (док. № 2, 3). Учитывая небольшой объем сборника, при публикации сводок приоритет был отдан содержащимся в них выводам.

10 Сводки ПУ РККА от 14 февраля 1928 г. и 10 марта 1928 г.//Частично опуб. в сб.: КА и КД. С. 90,102 (док. № 2,3).

11 Сводка ПУ РККА от 14 февраля 1928 г. (пункт 1)//Там же. С. 100.

12 Там же. С. 82,100.

13 Там же. С. 84,86, 88.

14 Там же. С. 84, 86, 88, 92.

15 Там же. С. 84,86, 92.

16 Там же. С. 84,86,90.

17 Там же. С. 92,100,102.

18 Там же. С. 92,94,96,100, 102.

19 Сводка ПУ РККА от 10 марта 1928 г. (пункты 3, 4).//Там же. С. 102, 104,108.

20 Там же (пункты 1, 2,3, 5). С. 102,108.

21 Там же (пункты 2, 5). С. 102,104,108.

22 Там же. С. 102,104.

23 Сводки ПУ РККА от 14 февраля 1928 г. и 10 марта 1928 г.//Там же. С. 92,94,104,108.

280